Уральцы отвечают на вопрос: – На ваш взгляд, в городе сократилось число попрошаек, копающихся в мусорных баках?
Валентина КАЗАКОВА,
пенсионерка:
– Скорее нет, чем да. Ежедневно мы сталкиваемся с людьми, просящими денег на «хлебушек» или на «пропитание». Почти возле каждого продуктового магазина можно увидеть социально опущенных и мужчин, и женщин, которые протягивают дрожащие руки с просьбой подать «хоть двадцать тенге». Я подаю, но только ребенку или бабушке, хотя и не всегда уверена, что им действительно деньги нужны на еду. Сейчас столько говорят и пишут о том, что это очень прибыльный бизнес. Роющихся в мусорных контейнерах также наблюдается немало. Я проживаю по ул. Ларина, недалеко от железнодорожного полотна. Вот вдоль него раскинулась огромная мусорная свалка, мусор там «прописан» годами. У этой помойки целыми днями снуют бомжи, копаются, что-то ищут. А начиная с ранней весны прямо у свалки под деревьями и живут.
Галина СЕРЕДКИНА,
автолюбитель:
– Мне часто приходится колесить по городу, не могу сказать, что количество тех или других увеличилось, но и не сократилось, это точно. К примеру, возьмем центральный рынок. Попрошаек там можно встретить на каждом шагу, причем, как мне кажется, большая часть просящих милостыню приехала из соседних стран. Они просят в основном на «лечение ребенка-инвалида», доверия к ним как такового нет. Как нет у меня ни доверия, ни жалости к алкашам, которые буквально прописались у торговых точек. Молодые, здоровые, сами заработать не могут? Я всегда говорю в таких случаях: «Денег не дам, а покушать пойдем, куплю». Так еще не всякий соглашается! Великий полководец Суворов, когда видел нищего попрошайку, вместо милостыни давал топор и пинка – иди, работай. Не пора ли перенять опыт наших предков?
Валентин ХАРЬКИН,
заведующий хирургическим отделением областной многопрофильной детской больницы:
– Не могу отвечать за весь город. Моя территориальная география, если так можно выразиться, сужена до дороги от дома и до работы в основном. Но и в нашем районе «Зачаганск» можно встретить просящих «на жизнь». Допускаю, для некоторых попрошайничество действительно способ выживания, но как быть с теми, кто уклоняется от труда или стал орудием для зарабатывания денег? Горько смотреть на то, что большинство попрошаек – малолетние дети. Люди, копающиеся в мусорных баках, тоже довольно привычное явление. Причем это не смущает уже никого. Предполагается, что большинство приходящих поживиться на помойку бомжи. Не могу не вспомнить один случай. Обратил внимание, как у контейнера, что вдоль дороги, роется пожилой бомж и громко делится впечатлениями: «Обнищал народ! Нечего брать! Ничего хорошего не ест, не пьет, бутылки и те негодные!» И дальше последовал ностальгический монолог, как хорошо было при Советах, когда «богатый народ выбрасывал «правильные» бутылки». Мне думается, эти асоциальные элементы неискоренимы, и никакой кризис им нипочем.
Рахимжан МАХМУТОВ,
житель Уральска:
– Бомжи всегда копаются в мусорках и помойках – это чуть ли не единственное их место пропитания. И если будет расти число бомжей, больше их будет и у помоек. А ведут они себя безобразно, словно хотят загадить весь мир: роются в баках, все, что им непотребно, раскидывают в разные стороны, создают полный мусорный хаос. Вот здесь, на мой взгляд, нужно вводить какие-то законы вплоть до ареста. С попрошайками, я думаю, также встречаются все горожане, и частенько. Народ у нас жалостливый, я принадлежу к таким. Подаю милостыню всем. Но был со мной такой случай, который поколебал мою веру в людей. У крупного магазина, что неподалеку от нас, просила милостыню бабушка, божий одуванчик, в чем только душа держалась. Выходила на свое место, как на работу, даже в трескучие морозы. Всегда ей подавал то 100, то 200 тенге. А однажды продавцы мне рассказали, что эта бабушка чуть ли не ежедневно меняет у них копейки на бумажные деньги до 20 000 тенге. Она уже и новую иномарку сыну купила, и квартиру внуку, да и у самой дом добротный имеется…
