Уральская летопись Бориса Пышкина
Так называется сборник статей известного уральского журналиста, краеведа, писателя, непревзойденного рассказчика, бесценного знатока уральской истории, природного казака Бориса Борисовича Пышкина. Книга, вышедшая недавно в издательстве «Полиграфсервис», стала 89-й по счету в серии «Уральская библиотека».
Главная заслуга в издании этой книги принадлежит кандидату исторических наук, председателю просветительского фонда В.П. Правдухина и главному редактору «Летописи Пышкина» Александру Константиновичу Комарову. По его инициативе были собраны статьи, заметки, очерки, воспоминания современников и коллег Пышкина, ведь, как это часто бывает у людей талантливых, при жизни он не успел собрать и издать их.
Большая часть материалов предоставлена культурно-просветительским фондом «Старый Уральскъ», коллегами и друзьями журналиста и краеведа. В сборник вошли материалы из газеты «Приуралье», в которой Б.Б. Пышкин заведовал отделом культуры. Это статьи о людях, о Шолохове и его пребывании в Уральске, о фильмах и спектаклях, поставленных по его произведениям, о ветеранах войн, о чапаевцах. Но большая часть книги – это публикации Пышкина в газетах «Казачий вестник», «Надежда», «Пульс», опубликованных в 90-е годы прошлого века.
Почему при большом журналистском стаже в книгу вошли в основном именно эти статьи, объясняется просто: только с этого времени Борис Борисович мог писать то, что хорошо знал, любил, что лежало на душе – о казачестве. Как любил повторять Юрий Ильич Асманов, ровесник и коллега Пышкина: «Как раз на жизнь свобода опоздала, и целиком, похоже, на мою».
В общем-то, так и получилось: Бориса Борисовича Пышкина не стало в 1996-м году, когда ему исполнилось 66 лет. Долгожданная свобода принесла много проблем, трудностей и других «несвобод», особенно больно ударивших по людям не обеспеченным материально, нуждающихся в лечении. А у Бориса Борисовича был диабет. А какая тут диета и лечение, если денег в обрез, продуктов не купить, бесплатная медицина сама «приказала долго жить».
Но тогда все еще находились в эйфории от этой свободы, и новые газеты принялись публиковать то, что раньше было под запретом. Борис Борисович всегда с удовольствием рассказывал всем желающим об Уральске, о его зданиях, храмах, садах, людях. Охотно давал информацию коллегам и всем интересующимся историей края.
Но печатать это было нельзя – само слово «казак» было крамольным. Да что там! Однажды он мне рассказывал, как его вызвали «куда следует» за одну только фразу, не имеющую отношения к казачеству: в каком-то газетном материале на сельскую тему он написал «малиновая полоска заката». В эпитете «малиновая» бдительные цензоры усмотрели метафору – малиновый лампас на казачьих шароварах или цвет околыша казачьей фуражки! Впрочем, возможно у Пышкина этот эпитет (как и у его цензоров) вызвала совсем другая ассоциация – закат малиновых полосок.
В те годы тележурналист, писатель Геннадий Доронин сделал с Пышкиным цикл передач, кажется, он так и назывался «Прогулки с Пышкиным». Они ходили вместе по городу, Доронин задавал вопросы, оператор снимал улицы, дома, церкви, а Пышкин рассказывал – о купце Кареве, истории строительства его знаменитого Дома, о вензелях на старых зданиях, о снесенных и стоящих церквах, о памятниках и о многом другом. Причем, рассказ этот Борис Борисович вел сочным народным языком, своим неповторимым «казачьим» говором, разбавляя исторические сведения юмором и байками.
Не знаю, сохранились ли эти записи на телевидении…
И вот то, что Пышкин рассказывал, стали публиковать – сначала в «Казачьем вестнике», редактором которого в те годы был писатель Николай Корсунов, потом в «Надежде» под редакторством Юрия Баева, в «Пульсе», которым руководил Михаил Никитин, а потом Татьяна Азовская.
Сами заголовки тех газетных материалов (которые по тематике и стилю выходили за газетные рамки) говорят сами за себя: «Карев дом», «Ротонда», «Триумфальная арка», «Маслейкин трактир», «Первая аптека в Уральске», «Сады ли вы мои, садочки», «Мосты повисли над водами» и многие другие.
Последний очерк, можно сказать, автобиографичен. «Я родился и вырос у Чаганного моста на углу улиц Чагано-Набережная и Фортштадская всего в одном квартале от моста и с ним связана большая часть моей жизни… я и рыбачил на нем, и нырял уже отроком и взрослым, – пишет Пышкин. – Гурьбой бегали мы смотреть, как строят его весной, забивают бабой сваи. Разбирают на зиму, чтобы весной не свалило ледоходом. Но самым большим впечатлением были тут казачьи бивуаки».
Дело в том, что у Чаганного моста ночевали казаки, везущие свой товар на базар. Возы с сеном, арбузами, дынями, тыквами, лошади, костры. Варили уху в котлах и вскоре «берег Чагана оглашался песнями». «Тут я услышал «Яик ты наш, Яикушка», «На речушке, на Чагане гуси-лебеди сидят» и многие-многие еще, такие разные песни и былины», – пишет автор.
Оттуда – из детства, из этих песен – рождается у человека в душе любовь к родному краю, любовь, которая остается с ним до конца дней и которую не могут понять те, кто этого не видел, не слышал, не ощутил. Потому у Пышкина, о каком бы неодушевленном предмете он ни писал – мост, ротонда, здание – они становятся одухотворенными.
«Сколько радостных встреч, счастливых минут, развлечений, памятных свиданий и знакомств …связано у наших предков с этим уголком отдыха, – пишет Пышкин о Столыпинском бульваре, от которого остался только жалкий «хвостик» у пединститута. – Беречь бы этот бульвар, он дорог городу не только, как воспоминание о прошлом, но и буквально, как воздух. Не зря же городские сады и парки называют легкими города».
А кто знает, что на месте будущий ротонды на этом бульваре однажды соорудили павильон из «самого знаменитого местного «фрукта» – тыквы? «То ли это было во время приезда императора Александра Второго, то ли уже при Столыпине, отличавшемся некоторой эксцентричностью и решившего «позабавить публику».
А может, Столыпин решил показать уральцам разницу между тыквой и красотой, между пищей духовной и «из духовки»?
Но как бы то ни было – на месте шутейного павильона появилось вскоре это чудесное, изящное и какое-то нездешнее сооружение – ротонда.
О том, что уничтожено, автор пишет с укором и болью. «Дилемма – гаражи или сад и бульвар – решена в пользу гаражей и складов». Тогда еще только гаражей…
Пышкин не претендует на точность исторических сведений, которые приводит. В основном, они основаны на рассказах старожилов, с которыми ему доводилось общаться. Этих сведений, этого непосредственного, личного знания, каких-то мелких деталей, оттуда – из глубины времен, эмоционального восприятия современников – не найдешь в архивах. Тем они и бесценны. Ведь тех людей, которые рассказывали Пышкину, уже давно нет. А какие это удивительные люди!
В очерке про Сады рассказывает автор о Георгии Барышникове с хутора Макарова, с которым знаком бы лично.
«Не просто садовод, а поэт в своем роде. Сады он называл раем земным. Так в них хорошо человеку! Как в райских кущах. Он постоянно водил нас, газетчиков, по своему саду и вдохновенно рассказывал о тайнах своего мастерства».
А если ловил садовод в колхозном саду мальчишек, то в наказание заставлял петь или стихи рассказывать. А потом насыпал им полные подолы яблок и укорял: «Спросить не могли?»
Сыновья Георгия Барышникова хранили Сад. Но старшего в том саду и убили неизвестные. Взялся продолжать дело отца младший его сын, но вскоре не стало и самого Сада. Вместе с яблонями вырубили династию. «А теперь нет в Макарове и сада. Он захирел, посох, яблони повырубали…»
Очерков, зарисовок, статей и рассказов в книге не меньше сотни. И каждый из них может быть интересен историкам, краеведам, людям, которым интересен и дорог наш город. Да и широкому кругу читателей – книга написана простым, живым, понятным языком.
Больше сорока из шестисот страниц книги занимает «Вступление». О Пышкине рассказывают те, кто его знал, кто с ним работал. Отец и два его брата Б.Б. Пышкина воевали на фронтах Великой Отечественной войны. Сергей погиб, защищая Москву, Николай – на подступах к Берлину. Отец – Борис – закончил войну в Австрии. Сохранилось письмо, в котором он писал: «Наш гарнизон у подножия … Альп, а внизу цветущие сады, долины и Дунай: скорее приезжай с Борькой, ему уже 15 лет».
Полтора года «Борька» ходил в гарнизонную школу в Австрии.
Дед по материнской линии – Михаил Кривобоков – тоже погиб на фронте, а его сын воевал в авиации.
Интересны воспоминания Тамары Вареевой – дочери друга Шолохова Нины Пустобаевой, преподавателя пединститута и вкладе Пышкина в создание Словаря Малечи Н.Г. Русаковой.
