Снова в Приуралье
Недавно Уральск посетили потомки двух писателей, которых мы по праву считаем «своими». Внук Шолохова Александр Михайлович и сын Корсунова Александр Николаевич приехали на традиционные Шолоховские чтения.
В фойе областного театра открыли выставку фотографий фотохудожника Сергея Жданова. Творчеству Шолохова посвятили конференцию, на которой выступили преподаватели ЗКГУ Розалинда Винник и Галина Донскова, директор музея Шолохова в Дарьинском Ольга Чеканова. После экскурсии по городу гости отправились в Дарьинское, где в музее Шолохова состоялся круглый стол, на котором выступили внук Шолохова и директор Вёшенского музея писателя. Коллективы детской художественной самодеятельности показали сценки из произведений писателя. Две команды детей приехали из России – из станицы Вёшенская, родины Шолохова, и города Николаевска. Все участники получили кубки и памятные дипломы.
Николай Федорович Корсунов рассказывал, как мальчишкой отмахал больше пятидесяти километров, чтобы только увидеть Шолохова. Узнал от своего учителя, что писатель приехал в Дарьинское, и отправился туда с хутора Чесноково на лошади. Два часа сидел на крыльце местного сельпо, ждал, когда писатель выйдет из мазанки, где жила его эвакуированная семья. И не помнил себя от счастья, когда тот обратил на него внимание.
В раннем творчестве писателя Корсунова трудно не заметить подражания своему кумиру юности. И глубоко символично то, что потомки двух писателей встретились здесь, на земле, которую оба любили.
Любовь Корсунова к Приуралью легко объяснима – родина. А вот почему Шолохов всем курортам предпочитал Урал и степные просторы – загадка. Кто-то говорит, что наша природа похожа на его родную донскую, кто-то – что здесь он прятался от многочисленных поклонников и начинающих щелкоперов, кто-то объясняет его тягу к Приуралью страстью к рыбалке и охоте, а кто-то – необъяснимой притягательностью наших мест для всех великих личностей. И, наверное, все это – правда. И правда то, что здесь у Шолохова было много друзей.
Тридцать лет Шолохов ежегодно приезжал в Приуралье, называя жизнь здесь раем. И Корсунов не раз с ним встречался. Особенно памятным был 1965-й год. В своих воспоминаниях Корсунов писал: «За одно лето – несколько поездок к Шолоховым на Братановский, поездка в Вёшенскую, в донские хутора и станицы… А тут добавилось новое событие!»
«Это же было условлено!»
«Событием» оказалось присуждение Шолохову Нобелевской премии. Первым об этом узнал, а точнее, догадался Корсунов. Ему позвонил из Москвы корреспондент шведской газеты, спрашивал, как найти Шолохова. Корсунов сразу догадался, о чем речь: присуждения Шолохову Нобелевской премии ждали уже давно, было известно, что в предыдущий год получать ее отказался модный французский писатель Сартр, сказав: «Только после Шолохова».
Но шведскому корреспонденту не хотелось делиться сенсацией с коллегой, он промычал что-то нечленораздельное и снова повторил, что ему очень нужно найти Шолохова, чтобы передать ему «важное сообщение». Корсунов объяснил, что Михаил Александрович сейчас в трехстах километрах от Уральска, живет в палатке на берегу озера и никакой связи с ним нет.
Только на следующее утро через Фурмановский райком партии удалось сообщить Шолохову, что за донскую эпопею ему присуждается Нобелевская премия. Для писателя это тоже не стало неожиданностью, ведь за год до этого модный французский писатель Жан Поль Сартр отказался принять Нобелевскую премию, сказав, что получит ее только после Шолохова.
О том, что Шолохов ожидал присуждения премии, но не знал, разрешит ли партия принять ее, рассказывал мне Андрей Валеич Байбулатов лет двадцать назад. Его в 60-е годы назначили первым секретарем Чапаевского райкома партии, и он не раз встречался с Шолоховым. Писатель называл его «уполномоченным».
– Вы, говорил, тут назначенные, временные, вас снять могут. А я постоянный – когда захочу, тогда и приеду, – рассказывал Андрей Валеич.
То, что Шолохову премию принять разрешили, подтверждает и телефонный разговор писателя с главным редактором газеты «Правда», свидетелем которого был Корсунов. Разговор этот состоялся на следующий день после того, как о Нобелевской премии советскому писателю узнал весь мир. Шолохова на небольшом трехместном самолете доставили в Уральск, и из обкома он в телефонном разговоре упрекнул главного редактора «Правды» Зимянина в том, что ему ничего не сообщили о премии. «Мы не знали, примите ли вы премию»,– оправдывался Зимянин. На что Шолохов ему ответил: «Это же было условлено!». Зимянин вновь повторил: «Мы не знали…».
Скорее всего, опытный партиец Зимянин (а других на должность главного редактора главной газеты страны и не назначали) перестраховался.
С опозданием лет на 25
А за день до этого к далекому озеру Жалтыркуль, где стояла большая палатка писателя, рванули, кто на чем, корреспонденты областной и республиканской прессы. Юрий Ильич Асманов, в то время фотокорреспондент республиканской газеты «Екпінді құрылыс» и ТАСС рассказывал, что тоже принял участие в этой гонке. Все хотели быть первыми, и Асманов, используя преимущества мотоцикла, на котором отправился искать Шолохова, сокращая дорогу, ехал через степь. Но все вернулись разочарованными: Шолохов никому не дал даже короткого интервью, не позволил себя фотографировать и сказал, что он старый правдист и первое интервью по поводу премии даст «Правде» . А потом и вовсе отправился куда-то на охоту. Потом один республиканский журналист жаловался: пропали деньги, выданные на командировочные расходы. Узнав об этом, Шолохов рассердился: «Да отдам я ему эти 18 рублей!»
Только на следующий день за ним прислали самолет.
В упоминавшемся телефонном разговоре редактор «Правды» сказал:
– Если не возражаете, к вам прилетит Лукин. «Правде» очень нужно интервью нобелевского лауреата.
Связь была такая, что Корсунов слышал каждое слово, которое Зимянин говорил Шолохову. Лукина еще Горький называл лучшим редактором Союза, он был редактором шолоховских произведений, и писатель его очень уважал.
Шолохов в тот же день отправлялся обратно, на озеро. Перед дорогой в обкоме «пили чай», и Шолохов сказал про премию: «С опозданием присудили, лет этак на двадцать пять. Мое творчество признали, значит, это вообще они признали существование полнокровной советской литературы. Ведь присудила-то королевская, – он подчеркивает слово «королевская», – академия, присудила писателю-коммунисту, члену Центрального Комитета Коммунистической партии!» (из воспоминаний Н. Корсунова).
«Неужели не научимся по-людски к природе относиться?!»
Во время той «посиделки» в обкоме, Шолохов, по воспоминаниям Корсунова, завел разговор об отношении к природе, об охоте, о рыбалке.
– Дорогой мой Коспанов, – обратился он к первому секретарю обкома, – я убедительно прошу тебя обратить внимание на ваши Камыш-Самарские озера. Я вот побывал на них и прямо скажу: браконьеры губят их былую охотничью славу. И с воздуха, и с земли, и с воды бьют, уничтожают дичь. Откуда и на чем только нет там охотников! Местные жители мне рассказывали, что в прошлом году два отпускника из Москвы, со знаменитого завода имени Лихачева, ежедневно отправляли посылки с дикими засоленными гусями. Шестьдесят штук отправили! Вдвоем! А нынче они расскажут друзьям по цеху, по дому, соблазнят на легкую добычу еще кого-то… Да тут они тысячами будут уничтожать! Есть там ваш рыбопункт, по-моему, одними алкашами укомплектован. За бутылку дают приезжим лодку, те ставят на нее сильный мотор, аккумулятор с фарой – и колотят ночью гусей. С вертолетов бьют сайгу, она у вас за границу ушла… Поставьте там егерей – человек семь, доплачивайте по двадцатке тамошним чабанам, тому же Гапару Рамазанову, у которого девять детей. Да они с милой душой будут оберегать народное богатство! А еще лучше – ходатайствуйте перед правительством республики об открытии на этих озерах заповедника. Или хотя бы заказник сделайте! Нельзя же так варварски уничтожать дичь!.. У финнов в озерах, где вода не замерзает из-за сточных вод, утки зимуют, их подкармливают, как ручных. Да и в Швеции… Неужели не научимся по-людски к природе относиться?!
Корсунов пишет, что впоследствии «руководство Уральской области по-деловому учло критику писателя: озеро Жалтыркуль и некоторые другие крупные водоемы были превращены в заказники, строгие порядки стали наводиться в приписных охотугодьях, набеглым любителям легкой наживы ставился надежный заслон… Все это рухнуло с началом суверенизации!..».
А в то время охота и рыбалка у нас были замечательные. Друзья Шолохова по охоте собрали множество охотничьих баек. Забавная история произошла с П. Гавриленко, который охотился вместе с писателем в Приуралье. Однажды, когда Гавриленко стал целиться в перебегавшего дорогу зайца, Шолохов сказал: «Не стреляйте, это просто захудалый зайчишка». Зайца все же подстрелили, он оказался крупным, хорошо вылинявшим, упитанным. «Велико было мое удивление, – вспоминает журналист, – когда ранним утром, выйдя в сени, я увидел, что к хвосту русака привязан листик бумаги, на котором крупными печатными буквами выведено: «Не убивайте меня! Я старый больной заяц…»
Андрей Валеич Байбулатов рассказывал мне такой случай на охоте, свидетелем которого стал. На одном из озер бывшего Фурмановского района охотился Шолохов, а на другой стороне озера – директор местной школы. В общем, палят они с двух сторон, друг другу уток распугивают. Директор в возмущении: кто-то пришлый хозяйничает в их местах. Решил разобраться, а когда подъехал ближе и увидел машину с московскими номерами, то и вовсе в ярость пришел: «У вас там театры, музеи, рестораны! А у нас одно развлечение – охота. Так вы и его хотите у нас отобрать!».
Невысокий, лысоватый мужичок в ответ молчал и почему-то улыбался. Когда директор рассказал об этом Байбулатову, тот рассмеялся: «Да это же Шолохов!». Директор схватился за голову: «Стыд-то какой, не узнал!».
Байбулатов говорил, что премию Шолохов хоть и получил, но деньги лежали на каком-то особом счету ЦК КПСС. Писатель тогда впервые побывал в Америке и отправил посмотреть на заграницы своих дочерей. В США ему не понравилось, сказал: «У нас лучше». После XXII съезда, на котором его свояк Никита Хрущев «разоблачил культ личности Сталина», Шолохов сказал: «Да ну его – культ личности! Был культ, но и личность-то какая!».
Первое интервью нобелевский лауреат, как и договаривались, дал корреспонденту «Правды» Лукину. Прямо в брезентовой палатке на озере Жалтыркуль. Но Корсунову и Лукину пришлось ждать позднего вечера: Шолохов охотился. Как он говорил про иностранных корреспондентов, рвавшихся взять у него интервью: «В здешних степях все равно не найдут!».
Они оба любили Приуралье – два писателя, чьи имена теперь неразрывно связаны с нашим краем. И, наверное, сумели передать эту любовь своим потомкам.
