Снайпер Роза
Хвалынская-Возина-Пискунова. Тонкая, изящная, красивая. Имя Роза ей очень подходило. Ей бы песни на сцене петь, в кино сниматься. А на ней – маскировка, как у лесной кикиморы и винтовка с оптическим прицелом – снайпер.
Фильм «Свинарка и пастух» она смотрела до войны раз тридцать, знала его весь наизусть. Да и сама была чем-то похожа на главную героиню – такая же веселая, озорная, голосистая. В роте ее называли Василием Теркиным в юбке. И никто не догадывался, как много она успела пережить еще до войны.
В виновность отца не верила никогда!
Роза родилась в Белоруссии. Потом ее отца в числе «двадцатипятитысячников» – так называли 25 тысяч коммунистов, посланных из городов «раскулачивать» местное население и создавать колхозы – направили в Казахстан, на станцию Чингирлау. Сергей Хвалынский был начальником строителей. Его арестовали вместе с секретарем райкома партии Семеновым в 1937 году. Секретарь потом вернулся, а Сергей Хвалынский – нет. Мама была директором школы и сразу же лишилась работы. Роза училась в третьем классе. Вокруг них образовался какой-то вакуум – с ними боялись даже разговаривать. Они с мамой ни за что не хотели верить и признавать, что их муж и отец – враг народа. Розу в школе травили, она кричала, дралась: «Это неправда!». Ни на одну минуту они с мамой не сомневались: «Это недоразумение, разберутся и отпустят». Тогда они еще не знали, что Сергея Хвалынского уже расстреляли как «меньшевика и шпиона». Только в 1956 году им сообщат о его реабилитации. Один маленький Юрка тогда еще ничего не понимал и требовал пищи. А у мамы от переживаний пропало молоко. Его стала кормить грудью жена заведующего районо Рахима Кинжалиева. У этой святой женщины никаких сомнений на этот счет не было: это же голодный ребенок, такой же маленький, как ее новорожденная дочка! А они с мамой на всю жизнь сохранят благодарность этим людям. «Что в то время значило кормить ребенка врага народа!», – спустя много лет вспоминала Роза Сергеевна.
Потом они переехали в Уральск, но родственники их не приняли. Жили во дворе их дома, натянув над головой тент. Не принимали на работу маму. Кто-то посоветовал ей сменить фамилию – отречься от мужа. Она отказалась, предпочла терпеть гонения, но не предать память мужа. Но дочь записала на свою девичью фамилию – Возина. После того как вышла статья Сталина о том, что «сын за отца не отвечает», стало немного легче – матери разрешили работать. Ее взяли в школу завхозом, выделили каморку, где они стали жить. В школе Роза была одной из лучших спортсменок. Вообще в то время все были одержимы спортом, значками ГТО, полосатыми майками «ворошиловских стрелков». Повсюду были тиры, в которых стреляли по фигурам толстых буржуев с сигарами в зубах. Переплыть туда и обратно Урал (который в те годы был не то, что сейчас) – у уральской молодежи считалось детской забавой. Как эта спортивная закалка пригодилась многим совсем скоро!
Под открытым небом делали торпеды
Роза окончила ремесленное училище, работала на станции Алгай. Там и застала ее война. В 1942 году по комсомольской путевке ее направили на завод, который только что эвакуировали из Ленинграда. Его спешно возводили на месте бывших мастерских, но он уже работал – в лютый мороз, под открытым небом. Первые торпеды и мины уходили на фронт, топили вражеские корабли. И это придавало силы женщинам, девушкам, подросткам, которые работали на заводе.
В торпеде было одиннадцать с половиной метров, в Розе – полтора. Даже четырехметровая боеголовка была намного больше нее. Так что в торпеде ей было просторно, только сильно воняло краской и лаком. В ее задачу входило покрасить, покрыть изоляционной лентой каждый винтик внутри, иначе торпеда могла не подорвать вражеский корабль. Об этом Роза помнила каждую минуту, представляя, как эта торпеда, такая безопасная для нее, вскоре уничтожит ненавистного врага. Больше всего там, внутри, она боялась уснуть: за двенадцать часов смены сил уже не оставалось. На рабочую карточку она получала сначала 400, а потом стали давать 600 граммов хлеба.
Когда становилось совсем плохо, пела песни. Торпеда усиливала звук лучше любого микрофона. Такой народ разве можно победить? Голод, холод, непосильный труд, а они поют и продолжают учиться.
В парке, который был недалеко от завода, открыли женский всеобуч. Туда ходили строем, с песнями. Роза слышала – поют плохо, и капитан Кущ недоволен. Однажды она подошла к нему:
– Дяденька, я умею петь.
– Ну, и какие же песни ты умеешь петь?
А Роза уже выучила «морской» репертуар эвакуированных ленинградцев. И выпалила:
– «Над мачтами флаги вьются!» и еще другие.
– Вставай вперед, запевай! – скомандовал капитан.
Так она тоже стала курсанткой: училась перевязывать раненых, ползать по-пластунски. Целый год они с Юлей Жуковой и Валей Шиповой бегали в военкомат, просились на фронт. Приподнимались на цыпочки, чтобы казаться выше, доказывали, что в тире перестреляли всех буржуев. «Война – это не тир», – вздыхали в военкомате и наконец сдались: «Берем, дочки, берем».
«Карандашики» били без промаха
23 девушки из Уральска отправились на учебу в Москву, в школу снайперов. В их числе – Роза Возина. Как только прибыли, их отправили в баню. После бани выдали обмундирование. В своей шинели Роза утонула, шапка наезжала ей на глаза. Девчата, увидев ее в таком виде, покатились со смеху. Роза не растерялась: взяла ножницы, отрезала у шинели широкие полы, а потом пришила их, присборив, поближе к талии. Так у нее из шинели получилось кокетливое пальто с гофрированной юбочкой. Старшина, увидев этот шедевр портняжного искусства, пришел в ярость и отправил ее на гауптвахту «за порчу казенного имущества». Но потом подобрал шинель по росту.
На роты девчонок поделили по росту: высоких – в одну, маленьких – в другую.
Высоких стали называть «королевами», маленьких – «шурыгинскими карандашиками», по фамилии командира. Александр Шурыгин гонял их по полной, невзирая на пол и малый рост. Ватные штаны, бушлат, шапка, каска, саперная лопатка, противогаз, подсумок с патронами тянули килограммов на двенадцать. И в таком виде они на полигоне бегали, ползали, преодолевали препятствия, стреляли по мишеням. Командир мог гордиться своими «карандашиками»: учились они лучше «королев». Вот где пригодилась Розе ее спортивная подготовка и стрельба в тире.
Ей было только семнадцать. Она требовала: «Хочу со всеми, на фронт». – «Соплячка, – сердился начальник училища. – Пойдешь в Москву мостовые мостить!». Заступился за нее майор Пронин, приехавший провожать снайперов на фронт: «Пусть едет, думаю, школу она не опозорит».
Роза Возина, Оля Гунина и Валя Шипова были направлены в район 3-го Белорусского фронта. Но не доехали: в Червоном бору эшелон разбомбили. Снайперская пара Розы – Галя Шемятихина – выскочила из вагона и попала под обстрел немецкого летчика – погибла.
Не учла девиацию
До назначения они не доехали, попали в 287-й стрелковый полк, который стоял под Новогрудском. Очень хотелось поскорее открыть счет убитым фашистам, делать зарубки на ложе своих снайперских винтовок. А их все никак не отправляли на задание. И тогда они с Олей Гуниной решили отправиться «на охоту» самовольно. Залегли. Вдруг видят, двое в маскхалатах бегут с немецкой стороны. Галя скомандовала: «Наблюдай». Роза навела барабан, определила расстояние – 1200 метров. И выстрелила. Бегущий упал. Второй кинулся к нему, и она снова выстрелила – сбила шапку. Пролежали до темноты и вернулись в блиндаж довольные. А там крики: «Найдите снайпера, который стрелял!». Оказывается, Роза ранила своего командира Бориса Идрисова, который возвращался из разведки. От стыда и ужаса она забилась под нары. «Хорошо, что ты плохо стреляешь», – говорили ей. Когда ее, зареванную, привели к раненому, тот пошутил: «Спасибо, сестренка, что живым оставила». А она не нашла ничего лучшего, как оправдаться: «Я девиацию не учла». «Прощенья надо было просить, а она – «извините, что не убила, потому что колебание ложа не учла», – ругали ее девчата.
В роте они наладили настоящую комсомольскую жизнь. Оля Жукова была редактором стенгазеты. Оля Гунина играла на гитаре и отвечала за художественную самодеятельность. Ну а Роза Возина была запевалой и «Василием Теркиным в юбке».
«Такая прожилась жизнь»
Вскоре они получили настоящее задание – выследить и уничтожить немецкого снайпера, который косил наших бойцов почем зря. Пошли с лучшим снайпером роты Галей Гавришевой, получив наставление хорошо замаскироваться и проявить терпение и выдержку. Саперы вырыли им несколько укрытий на нейтральной полосе, вокруг были сплошные минные поля. В талом снегу они пролежали трое суток: немец хорошо замаскировался, никак не удавалось его засечь. Они лежали рядом, в одной «ячейке», почти уже вмерзли в землю, растирали руки спиртом из фляги – пальцы должны быть послушными в любую минуту – время шло, немецкий снайпер стрелял, но засечь его никак не удавалось. И вдруг Галя заметила: высоко на сосне чуть-чуть заиграл зайчик оптического прицела. Расстояние – метров семьсот. Обнаружить себя никак нельзя, стрелять нужно наверняка. Галя скомандовала: «Стреляй». Роза выстрелила, немец упал, и тут же их накрыло минометным огнем. Тяжело ранило Галю. Два осколка попали ей в ногу. Роза ползком тащила раненую подругу и свою винтовку. Доползла до своих окопов и потеряла сознание.
За спасение командира Розу Возину наградили медалью «За отвагу».
Вторую свою медаль «За отвагу» она получила за сохранение полкового знамени. Под городком Алленштейн в Восточной Пруссии они попали в окружение. Тогда им – трем снайперам и двум автоматчикам – поручили беречь знамя и два металлических ящика с документами.
Победу она встретила в Восточной Пруссии. На ее счету к тому времени было 37 убитых фашистов, пять из них – снайперы, чем она особенно гордилась.
Три уральские девушки, которые окончили вместе с ней школу снайперов, не вернулись домой. Подруга Валя Шипова погибла при взятии Кенигсберга. Она была в роте комсоргом. Своим спокойным характером и рассудительностью всегда сдерживала порывистую Розу. Не дожили до Победы Ольга Павлова и Лида Лещева. Роза Возина вернулась домой в 1947 году, стала председателем городского спортивного общества «Буревестник», вышла замуж, стала Розой Сергеевной Пискуновой, родила двоих детей.
В 1956 году ей прислали из Алма-Аты альбом «Первые комсомольцы Казахстана» и там фотография ее отца – Сергея Дмитриевича Хвалынского. Реабилитировали его посмертно.
На таких, как Роза, чьи отцы пострадали от сталинских репрессий, делали ставку фашисты. Они считали, что обиженные советской властью сразу же перейдут на их сторону. Но просчитались: они все равно рвались на фронт – бить фашистов, защищать Родину. Потому что Родина выше личных обид и счетов. Ни отца, репрессированного государством, она не предала, ни Родину.
Свои воспоминания, которые вошли в сборник «И девушка наша проходит в шинели…» Роза Пискунова закончила фразой: «Такая вот прожилась жизнь…» Трудная, но замечательная жизнь. Жизнь, которая прожита не зря и которой можно гордиться.
