Российский тибет
(Продолжение. Начало в № 35-38, 40)
С поездкой на озеро Балыктукель у меня были связаны не самые приятные минуты моего «алтайского» отпуска. Из программы тура, которую я вместе с путевкой получил ещё в Уральске, явствовало, что нам предстояло преодолеть по горным дорогам 370 километров, потом нас ждал ночлег в летних домиках на берегу озера и возвращение на следующий день в родной туристический комплекс под Манжероком. Туда и обратно – более 700 километров. Эта поездка организаторами анонсировалась как самая продолжительная в нашем знакомстве с регионом. И все бы ничего, если бы не страшная усталость, накопившаяся в теле за те несколько дней, как попав в лагерь на берегу быстрой Катуни, я сразу оказался в полном распоряжении инструкторов по туризму. Достаточно хотя бы вспомнить восхождение на небезызвестную «смотровую площадку», когда тебя туда бросили буквально, что называется, с корабля на бал. В упомянутой программе, рассчитанной без малого на две недели, на каждый день отводилось в основном по одной экскурсии, и таким образом в нашем отдыхе должен был содержаться некий элемент предсказуемости, между экскурсионными поездками даже выдавалось свободное время, которое можно было использовать по своему усмотрению. Правда, та же программа предусматривала кое-какие изменения, на случай, например, некоторых форс-мажорных обстоятельств: погода резко испортилась или что-то в этом роде… Но погода все время стояла исключительно ясная, солнечная, и судя по всему, ничто не могло её омрачить и в ближайшем будущем. Однако программу так ужали, спрессовали, что нередко вместо одной экскурсии у нас было по две, и к себе мы возвращались уже затемно, наскоро ужинали в давно опустевшей столовой. В июльский зной, когда столбик термометра устойчиво держался выше тридцатиградусной отметки, это было нелегким испытанием даже для молодых, не говоря уж обо мне, давно разменявшем шестой десяток. И поэтому, когда однажды в поздний час в дверь моего номера нетерпеливо постучали и я в дверях увидел инструктора Олега, с которым нам почему-то чаще всего и приходилось пускаться в дальние путешествия, я, не скрывая раздражения, спросил:
– Опять что-то поменялось в наших планах?
– Да. Завтра нам в Балыктукель. Ранний завтрак и сразу после него – в дорогу. Поэтому необходимые вещи подготовьте уже сейчас.
– Почему мы извечно куда-то спешим, торопимся, как будто за нами кто-то гонится? – возмутился я. – И потом, я что на Алтае больше никаких озер не видел, что теперь мне надо отправляться куда-то ещё почти за четыреста километров?
От несколько растерявшегося молодого человека я тогда не получил внятного ответа, он лишь попросил от меня письменного отказа в том случае, если я и в самом деле решусь на ближайшие день-два остаться на турбазе.
Однако мне все же пришлось побывать на далеком озере Балыктукель. Было интересно посмотреть наскальные рисунки древнего человека в местечке Калбак-Таш на правом берегу реки Чуя. Как потом стало известно, туда мы должны были заехать на обратном пути с Балыктукеля.
Ну, а что касаемо моей реплики Олегу, когда я выразил сомнение в целесообразности того, чтобы ради какого-то водоема в горах отмахать почти четыре сотни километров, то мне даже теперь, по прошествии некоторого времени, стыдно за свои слова, сказанные сгоряча. На Алтае, в этом удивительнейшем крае на юге Западной Сибири, вообще нет таких уголков, к которым оказалось бы глухо даже самое равнодушное, самое черствое сердце…
Не буду описывать утомительный путь с обычными в таких случаях санитарными остановками в селениях, через которые мы следовали, с набегами на небольшие придорожные кафе и магазинчики для того, чтобы наскоро перекусить и пополнить запасы питьевой воды. Отмечу лишь, что помимо Чуйского тракта, ровная асфальтовая лента которого все время стремилась на юго-восток, к границе с Монголией, нам на этот раз довелось в полной мере познать и другие, менее значимые трассы – мы то круто взбирались по узкому горному серпантину под самую небесную высь, то проезжали такими местами, о которых даже здешние бывалые шоферы говорят с содроганием и нескрываемой боязнью. Проезжали, например, одно озеро. Совсем близко. Узкая дорога, где с одной стороны нас прижимала вертикальная скалистая стена, а с другой вода, можно даже было нагнуться и пополоскать руки. Очень красивый водоем, мирно поблескивавший в лучах клонившегося к горизонту дневного светила.
– Мертвое озеро! – как-то невпопад с виденным произнес наш водитель и, нахмурившись, замолчал, потом добавил: – Мрачная слава у него. Сколько тут людей сгинуло! Стоит машине сорваться и скрыться под водой – все, считай пропало. Её потом даже не достают со дна. Страшная глубина уже у уреза воды, метров восемьдесят…
В конечный пункт нашего маршрута мы прибыли уже под вечер. Несколько деревянных строений, судя по всему, недавно построенных, стояло в кедровом лесу на берегу небольшого водоема. Наша группа разместилась на втором этаже одной из самых крупных здешних построек. Всюду ощущался острый запах свежеспиленного дерева, в помещениях еще ничего не было, кроме широких кроватей. В крайнем доме у въезда в летний лагерь мы нашли алтайскую семью, которая, видно, жила тут постоянно. Выяснилось, что руководство нашего туристического комплекса почему-то толком не позаботилось о нашем питании здесь, на берегах Балыктукеля, и нам, не откладывая дела в долгий ящик, пришлось самим готовить себе скромный ужин из тех продуктов, что были приобретены нами по пути сюда. Правда, мы все же определенные надежды возлагали на главу семьи, как выяснилось, – заядлого рыбака. Уже в сумерках, быстро спускавшихся на окрестности, он сел в моторную лодку и отправился к черневшему вдали противоположному лесистому берегу, где у него были то ли сети, то ли другие какие-то орудия лова. Однако в тот вечер мы так его и не дождались с уловом. Очень огорчились, что не довелось попробовать местной рыбки, ведь уже в самом названии затерявшегося далеко в горах водоема, было что-то рыбное…
Комнату, в которой я разместился, мне пришлось делить с двумя молодыми мужчинами, прибывшими вместе с нами. Из короткого разговора с ними выяснилось – иностранцы. Приехали из Сербии. Братья, старшему из которых Денису – 32 года, а младшему – Филиппу – 22. По-русски изъясняются довольно хорошо, хотя и с заметным акцентом. Впрочем, это и неудивительно, в их жилах течет и русская кровь. В России они не первый раз, страна им нравится, а нынешний приезд и вообще, можно сказать, для них решающий. Денис планирует скоро совсем перебраться на жительство в РФ. Он по профессии программист и надеется, что хорошую работу тут найдет.
– В Сербии сейчас жить трудно, – говорили братья. – Высокая безработица, особенно среди молодежи, и многие покидают Родину – кто уезжает в другие страны Европы, кто в США или в Россию.
Молодые люди скептически относятся к перспективе более тесной интеграции их страны с Евросоюзом, считая, что это принесет Сербии, ее народу и экономике лишь еще большие беды и проблемы. За всем этим они так или иначе усматривают зловещую роль США, привыкших безраздельно править миром, навязывать всем свои порядки.
Вечером, не дожидаясь ужина, молодые люди надолго ушли куда-то в глубь леса. Рано утром, когда почти все еще спали, они тихо оделись и снова скрылись за стволами высоких кедров. Понятно было, что в эти длительные отлучки из лагеря они не только знакомились с изумительной природой Алтая, наслаждались его видами, но и обсуждали то важное, что должно было в ближайшее время произойти в их жизни. А места, куда они попали сейчас, удивительным образом располагали к таким думам и размышлениям. Вокруг стояла глубокая, ничем не тревожимая тишина, которую уже редко где встретишь на нашей земле. На десятки километров простирались пустынные, безлюдные пространства, и казалось, что им совсем неведом был современный мир с его высоким темпом жизни, скоростями и тревогами…
(Продолжение следует)
