Российский тибет

(Продолжение. Начало в № 35-36)

Если бы на Алтае не было ничего, кроме Чуйского тракта, то все равно сюда надо было бы привозить туристов и показывать им этот старинный тракт. Не знаю, почему он зовется Чуйским, мне кажется в этом кроется какая-то ошибка. Многие сотни километров намотали спидометры машин, на которых мы колесили по алтайским просторам, и чаще всего за окнами, где-то рядом с дорогой, мы видели  стремительные, бешенно разбивающиеся о камни на пути волны Катуни, а не Чуи, её крупного правого притока.

У легендарного тракта есть и другое, менее известное наименование – федеральная автодорога М-52, из Новосибирска через Бийск, идущая к границе с Монголией. Кстати, там же, в Бийске, находится и музей тракта, размещенный в очень красивом старинном особняке, и в каком месте – догадываетесь? Конечно, на дороге своего имени! Я бы эту трассу назвал еще «дорогой жизни», настолько она имеет огромное значение для обоих сибирских регионов страны – Алтайского края и Республики Алтай. Особенно, на мой взгляд, для последнего, на который приходится солидный отрезок главной в этих краях трассы – более полутысячи километров. Несмотря на свой высокий столичный статус, Горно-Алтайск не имеет железнодорожного сообщения. Для этого путешественнику надо отправляться в Бийск или ещё дальше – в Барнаул и Новосибирск, где есть крупные железнодорожные узлы. Многие населенные пункты Республики Алтай  с внешним миром связывают лишь автомобильные дороги. Поэтому их состоянию властями, как я убедился, уделяется самое пристальное внимание. Во время передвижений по экскурсионным объектам, раскиданным по всей республике, нам то и дело приходилось видеть в большом количестве технику с сигнальными фонарями и рабочих в оранжевых куртках, производивших реконструкцию или ремонт трасс, строивших мосты. Несмотря на некоторые неудобства, на то, что кому-то из нас, может быть, больше и не доведется ещё раз побывать на Алтае, мы в глубине души радовались за перемены в быстро развивающемся перспективном курортном регионе. Год от года сюда все больше и больше приезжает туристов.

Трудно представить,  что под ровным асфальтовым покрытием, разделенным белыми линиями на несколько полос, когда-то в древности пролегала неприметная караванная тропа, торговый путь, о котором упоминают ещё китайские хроники тысячелетней давности! Очень сложный был маршрут с горными перевалами, с опасными переправами через быстрые горные речные потоки.

Однако даже еще сравнительно недавно, по историческим меркам, «китайская дорожка» – другое основательно подзабытое название тракта – была совсем не похожа на нынешнюю. В этой связи вспоминается наша поездка на дальнее озеро Балыктукель, с ночевкой в летних домиках. Путешествие было тяжелым, изматывающим душу и тело, в самый июльский зной. Выехали с турбазы рано утром, как говорится, по холодку, но наслаждались относительно умеренной температурой мы недолго. Только лишь из-за темных горных хребтов выглянуло солнце, так сразу начало печь-жарить… Даже открытые окна в салоне видавшего виды автобуса не очень помогали. Было у нас несколько санитарных остановок, обед тоже прошел в полевых условиях, если это можно употребить применительно к горной местности. Предвидя это, Олег, молодой инструктор по туризму, – они у нас на турбазе все были молодыми, – заранее закупил в одном из придорожных магазинов мясные консервы, колбасу, соки – получился довольно сносный шведский стол. Кстати, о столе. Заморачиваться нам с этим делом не пришлось. Недалеко от трассы, где мы остановились, чуть повыше, на открытой площадке у края обрыва стоял деревянный стол, врытый в землю. Вид открывался потрясающий. Лучшего места для приема пищи и не сыскать! В самый разгар трапезы по соседству с нами появилась большая шумная свадьба. Пока я фотографировал счастливых молодых – жених был алтайцем, жена, кажется, русская – мои товарищи дружно покончили с остатками еды и потянулись к автобусу.

– Вы видели  каменистую пыльную дорогу, по которой мы поднимались на смотровую площадку? – спросил инструктор, когда мы уже порядочно отъехали от того места. – Это то, что осталось от старого тракта.

Я расстроился, что такой «раритет» не попал в объектив моего фотоаппарата. Еще большим было мое огорчение, когда узнал, что на обратном пути у нас тут не будет никакой остановки. На выручку мне пришел водитель. Он пообещал на следующий день показать мне кусочек дороги, идеально сохранившейся в том виде, в каком она была в середине прошлого века. И действительно – он сдержал свое слово. Человек уже в возрасте, много повозивший нашего брата-туриста, он, когда гиды допускали какую-нибудь оплошность, обычно мягко и деликатно исправлял ситуацию…

– Вон она, родная, – указывал рукой мужчина на один из ближайших склонов, когда мы, возвращаясь с Балыктукеля, неожиданно остановились и на минут 15-20 сошли на дорожную обочину. Где-то невдалеке отсюда находился поселок со странным названием Белый Бом.

Я ничего не видел – скалы как скалы, камни как камни… Серые, выцветшие от высокогорного солнца, и все это было каким-то сплошным фоном, от которого рябило в глазах.

– Горизонтальная полосочка, она тянется параллельно трассе, на которой мы стоим, – продолжал убеждать меня шофер. И только теперь я действительно заметил высоко над головой нечто такое, что явно было человеческих рук дело. Усматривалось некоторое сходство с ласточкиным гнездом, лепящимся где-нибудь под карнизом или потолком человеческого жилища.

Поднимаемся, точнее вскарабкиваемся наверх.

Да тут не то что машинам – двум встречным телегам трудно разъехаться, подумал я, осматривая отрезок пути «в никуда» длиной в несколько десятков метров. Каким же умением и ловкостью, я бы даже сказал бесстрашием, надо было обладать шоферам, чтобы ездить по такой узенькой дороге. Одно неверное движение, и машина могла улететь в пропасть, в волны Чуи…

– Чуйский тракт, – поясняет водитель автобуса, поднявшийся вместе со мной, – в этом месте расширяли и чинили пленные немцы после войны. Так мне рассказывали старые знакомые шоферы. – И в самом деле край дороги, обращенный в сторону обрыва, аккуратненько и старательно выложен камнями – будто это вчера сделали.

А еще раньше, в тридцатые годы, тут повсюду стояли лагеря, заключенные трудились в тяжелейших условиях, и местами дорога просто вымощена их костями.

Далеко внизу напротив, по другую сторону новой асфальтовой ленты, темнел силуэт памятника всему шоферскому племени Горного Алтая. Это официально, а народная молва связывает это место с трагической гибелью некоего Николая Снегирева. Вот и стихи, посвященные ему, они на большой мемориальной плите:

– Есть на Чуйском тракте дорога,
Много ездит по ней шоферов.
Был один там отчаянный шофер,
Звали Колька его Снегирев.
Он машину трехтонную «АМО»,
Как сестренку родную любил.
Чуйский тракт до монгольской
 границы
Он на «АМО» своей изучил.
А на «форде» работала Рая
И частенько над Чуей рекой
«Форд» зеленый и Колькина «АМО»
Над обрывом неслися стрелой.
Полюбил Колька Раечку крепко
И бывало куда ни езжал.
По ухабам и пыльной дороге
«Форд» зелёный глазами искал.

Кончилось тем, что от безответной любви, убитый горем, парень  однажды направил свою машину с обрыва, успев лишь крикнуть «Эх, Рая!».

Путешествуя по Чуйскому тракту и его многочисленным ответвлениям можно много узнать разных интересных, глубоко западающих в душу историй. Веселых и комичных, трагичных и горьких, как, например, та, что мы услышали летним утром возле села Белый Бом… Потому что старый тракт – больше, чем просто обычная дорога. Это как бы неотъемлемая часть Горного Алтая, это его история, его судьба.

(Продолжение следует)