Российский тибет

(Окончание. Начало в № 35-38, 40-46, 48, 49)

Путевые очерки, на мой взгляд, имеют один существенный недостаток. В них, как правило, находит отражение только часть впечатлений, вынесенных из той или иной поездки. И остается в душе сожаление о том, что осталось «за кадром», о чем не удалось поделиться с читателями. Я на этот раз решил в какой-то мере исправить сей недостаток, и в своих заметках о моем пребывании на Алтае рассказать о том, что по тем или иным причинам не вошло в основной материал.

Земляк

В дальних путешествиях судьба частенько сводит меня с людьми, которые в разные годы почему-либо выехали из Казахстана и теперь живут в разных странах ближнего и дальнего зарубежья. В этой связи вспоминается поездка на озеро Телецкое, перед красотой и величием которого не устоит самое черствое, самое равнодушное сердце. Так вот как мы ни спешили туда, отматывая одну сотню километров за другой, но однажды сделали непредвиденную остановку. Скромное зданьице с белыми стенами стояло у самой обочины трассы. Это было не кафе или какое-то заведение общепита, не магазин из тех, что мы привыкли во множестве видеть в своих передвижениях по Республике Алтай. У входа – кресла, скамьи, стулья, но необычные, сделанные с таким мастерством и изяществом, что понимаешь – каждая вещь, над которой очень старательно поработали руки неведомого мастера, это своего рода произведение искусства, он вложил в них всю свою душу и жар сердца.

В широко раскрытые ворота во дворе была видна беседка, такая великолепно-царственная, будто вся она из янтаря, и подумалось, что даже, наверное, английская королева посчитала бы за честь украсить ею свой сад.

Внутри дома практически нигде не было свободного места, где бы не стояли, не лежали или висели изделия из дерева. Посуда, картины, зеркала, банные принадлежности, шкатулки, подсвечники и еще множество всего того, что нам так знакомо и привычно по повседневному обиходу. Привычно? Тут можно усомниться. Старые знакомцы предстают с какой-то новой, неожиданной стороны, заставляют взгляд задержаться на себе дольше обычного. Пока мои спутники шумно обсуждают, что бы приобрести в память о летнем отдыхе на Алтае, я знакомлюсь с продавцом, пожилым грузным мужчиной.

Оказалось, что Николай Афонин из бывших моих земляков. Он из Усть-Каменогорска. Работал фотографом, а в крестьянском хозяйстве кем только ни был!.. Из Казахстана уехал более двенадцати лет назад, не было работы. На пенсию вышел по инвалидности, ноги стали подводить. Когда я его спросил, кто создатель того великолепия, что окружало нас, он скромно признался:

– Я, – и, рассмеявшись, добавил: – Ни за что не поверите, но раньше я за собой не замечал ничего подобного. А когда отошел от дел по инвалидности, появилось много свободного времени. Как-то рука потянулась к деревянному бруску и тут что-то во мне шевельнулось, сердце учащенно забилось… И вот уже десять лет занимаюсь этим ремеслом. Еще брат помогает. Работаем с кленом. Материал мягкий, податливый. Правда, вблизи его, клена-то, уже почти не осталось. Из дальних мест приходится завозить. Кормит в основном летний сезон, когда туристов много.

Послышались нетерпеливые сигналы автобуса и я, не без сожаления прервав беседу, поспешил к товарищам.

Кто он?

В нашем туристическом комплексе никогда не пустовали корпуса и домики поменьше, предназначенные для размещения отдыхающих. Только лишь освобождались одни номера, как они сразу заселялись вновь прибывшими. Так как сроки пребывания гостей составляли обычно неделю-две, а то и того меньше, то мало кто среди них решался сидьмя сидеть в лагере. Экскурсионные маршруты, которые на выбор предлагались туристам, охватывали большую часть горной республики. Предлагались даже туры в Монголию для любителей рыбной ловли. Чуть ли не каждый день к пляжу лагеря приставали рафты, на которых  любители экстрима совершали сплав по Катуни. И поэтому среди проживающих в прибрежном сосновом бору, в большинстве своем вечно куда-то спешащих, странно было видеть одного пожилого невысокого мужчину, державшегося как-то отрешенно от всех прочих. «Странный тип! – подумал я. – Прибыл на отдых в такой чудеснейший край, а сам еще шагу не сделал из лагеря!» Однако и на туриста он не совсем походил. Иногда заглядывал на кухню столовой и в другие служебные помещения комплекса, куда вход посторонним запрещен, и позволял себе делать какие-то замечания, давать советы персоналу туркомплекса. «Наверное, он тут сам работает – завхозом или слесарем» – было моей следующей мыслью. Однако я снова ошибся.

Однажды я выразил вслух сожаление, что вот скоро все разъедемся по домам, а до сих пор даже не знаем, кому мы обязаны своим замечательнейшим отдыхом на древней алтайской земле. Мне указали на того самого мужчину, который как незримый дух появлялся то в одном, то в другом конце вытянувшегося вдоль реки городка. Более того, потом я еще узнал, что Сергей Иванович Зяблицкий – бывший министр по туризму Республики Алтай. При случае, когда надо было решить вопрос с поездкой в Алтайский край в шукшинские места, я поинтересовался его министерским прошлым.

– Да, я несколько лет возглавлял ведомство по туризму. Было это в начале нынешнего столетия – подтвердил Сергей Иванович и улыбнулся. Ему было явно приятно, что кто-то интересуется его биографией, «событиями давно минувших дней».

Однако Сергей Иванович ничего хорошего не смог поведать о своей прежней работе в правительстве республики. Разве только о трениях и непонимании, которые у него долгое время были с прежним главой республики Михаилом Лапшиным, когда-то возглавлявшим Аграрную партию России. Зато рассказ о нынешнем деле, которому он посвятил все свое время и силы, показал, что с ним он уверенно смотрит в завтрашний день. С каждым годом Горный Алтай все больше привлекает любителей отдыха в экологически чистых природных условиях. И мечта Сергея Ивановича теперь сделать все, чтобы его туристический комплекс мог полноценно функционировать круглый год. Уже закуплены снегоходы, сноуборды и горные лыжи. Я слушал Зяблицкого и от всей души мысленно желал, чтобы все задуманное им поскорее стало реальностью.

«Это же Россия!..»

Я уже писал о том, что мне, к глубокому сожалению, не удалось посетить главное музейное учреждение республики – краеведческий музей имени А.В. Анохина. Когда мы специально для этого приехали в Горно-Алтайск и подошли к парадному входу огромного здания с объявлением: «Музей по техническим причинам не работает», то вскоре за нами, спасаясь от вовсю разошедшегося ливня, появилась и группа из нескольких человек. Главным у них явно был какой-то полный седоватый иностранец европейской наружности. Одна из женщин, прибывших вместе с ним, заметив извещение на дверях, поморщилась и громко произнесла: «Ну, ведь это же Россия!». При этом она почти вплотную придвинулась к зарубежному гостю и смотрела прямо в его полное дряблое лицо, видно хотела, чтобы он как бы в поддержку ей тоже сказал что-нибудь негативное о стране пребывания. Однако он почему-то промолчал: то ли не понял смысла сказанного, то ли из деликатности. А я, извиняюсь, не смог сдержаться и упрекнул его спутницу:

– Зачем вы так? Нечто подобное, осложняющее жизнь туристам, бывает нередко и за рубежом. Просто мы там не живем, не видим всего этого…

И я вспомнил свое десятидневное путешествие летом 2010 года по Европе. Даже сейчас, несмотря на то, что прошло достаточно много времени, я не без волнения вспоминаю кое-что из тех дней. И дело вовсе не в адской жаре, стоявшей тогда большую часть лета как у нас, так и у них там, в Европе. В Париже, где мы останавливались на три дня, я не смог побывать в Лувре. Спустился в подземное помещение под стеклянной пирамидой. Народу разноплеменного и разноязыкого – тьма. На стойках были всякие путеводители по музею, но – только не на русском! По сторонам большого зала формировались экскурсионные группы по языковому признаку, русскую не нашел, и в конечном счете, ограниченный временем, вынужден был не солоно хлебавши покинуть всемирно прославленный музей. Уход мой оттуда походил на бегство.

Эйфелева башня… Удалось только постоять под нею, и на том, как говорится, спасибо. К лифтам, на которых можно было подняться в заоблачную высь и полюбоваться оттуда красотой французской столицы, не подступиться – огромнейшие, медленно продвигавшиеся очереди. По лестнице сделать восхождение не рискнул: в мои-то годы, да еще в удушающий зной самой середины лета. В общем, вышел полный облом. Может быть, просто не повезло в тот день, однако мне и в голову не пришло, чтобы свое разочарование, негатив переносить на всю Францию, на весь ее народ.