Родом из детства
«Встретились Сон, Мороз и Жара и поспорили: кто из них сильнее? Увидели в горах пастуха. Сон предложил проверить силу стихий на пастухе. Как ни старались Мороз и Жара, только Сон сморил человека, его и признали самым сильным.»
Это – краткое изложение одной из чеченских сказок, вошедших в сборник народных чеченских и ингушских сказок, переведенных на казахский язык Мухтаром Бокаевичем Бокаевым. Известный в области писатель и знаток казахского языка – член областной Ассамблеи народа Казахстана, председатель совета старейшин чечено-ингушского общества «Вайнах» ЗКО, председатель совета ветеранов города Аксая Бурлинского района. Сборник в его переводе будет выпущен к 20-летию Ассамблеи народа Казахстана.
Самому Мухтару Бокаеву сказок в детстве слушать не пришлось. Его юные годы выпали на жестокие события прошлого века – принудительное переселение чечено-ингушского народа. Отца-фронтовика, ушедшего на войну в 1941-м, объявили врагом народа. Мать (как его супруга – тоже враг народа) изо всех сил пыталась выжить сама и не давала умереть своим малолетним детям (также именуемыми в те годы врагами народа). Пятилетний Мухтар на всю жизнь запомнил то страшное время.
– Мать была неграмотной, и ее задача была накормить детей, не до сказок ей было. Я сам уже намного позже увлекся этим. У меня как-то зародилась мысль передать колорит своего народа через сказки, чтобы дети разных национальностей его знали. А достойный материал у чеченского и ингушского народов есть, – рассказывает Мухтар Бокаевич. – Я ездил на историческую родину, бывал в чечено-ингушском Союзе писателей. Там одобрили идею создания сборника сказок на казахском языке. К слову, две уже опубликованы – одна в областной газете, другая – в районной.
После обнародования сказок ему предложили выпустить книгу к 20-летию Ассамблеи народа Казахстана: подарок казахскому народу от чечено-ингушского. Спонсором проекта выступила областная Ассамблея.
– Презентация состоится в 2015-м году, возможно, в январе-феврале, сейчас идет типографский набор книги. В сборнике 63 сказки, чеченские и ингушские, распределенные по разделам. Все – народные, – сообщил автор.
Опубликованы сказки на чеченском языке давно, а вот на казахском выпускаются, по крайней мере в нашей области, впервые. Если найдется спонсор, можно будет перевести чеченские и ингушские сказки и на русский язык, полагает собеседник. Тираж готовящегося к печати сборника – две тысячи, распространить его обещают по всей области. К слову, Мухтар Бокаевич занимается и другими переводами на казахский язык, в том числе с русского. Работы и задумок у него множество.
– Готовлю из детских рассказов собственного сочинения сборник, сидеть сложа руки некогда, – говорит писатель. – Я не только пишу, хожу на встречи с детьми в школу, детский сад. Широкой чеченской аудитории в Аксае нет, общаюсь с местным юным населением. В зависимости от возраста слушателей подбираю рассказы. В разговоре употребляю чеченские выражения и перевожу их, так дети других народов слышат чеченскую речь. Часто бываю в детском саду. У меня есть очень маленькие рассказы собственного сочинения, которые с удовольствием слушают малыши от трех до пяти лет. Там применяются простые слова, вроде «посадил дед репку». И мне интересно так жить.
Он работает и с мальчишками и девчонками более старшего возраста. Писателя часто приглашают в аксайские школы, зазывают и в уральские. Недавно он побывал в казахско-турецком лицее.
– Дети интересуются историей чеченского народа, подавляющее большинство спрашивает: «Почему вы в пять лет стали врагом народа?», – поделился собеседник.
А история эта такова. Отец Мухтара Бокаева воевал почти с самого начала Великой Отечественной. Но, тем не менее, был объявлен врагом народа и семья его, соответственно, тоже.
– Что характерно, в 1944-м году солдат в армии не хватало, но на каждый чеченский дом на месяц выделили по пять солдат. Они жили у нас. Нам не говорили, почему они у нас квартируются, – делится воспоминаниями Мухтар Бокаевич. – Потом выяснилось: чтобы мы никуда не уходили и ничего не натворили. Но что могли натворить женщины с детьми и старики?.. Они молча присутствовали, мать их кормила. А 23 февраля 1944 года в 2 часа ночи у солдат изменились лица, вмиг став суровыми и неприступными. «Вставайте!» – обратились они к матери. Она хотя и не знала русскую речь, поняла, что от нее требуют. Вскочила, быстро оделась. На нас тоже показали пальцем. Мать накинула второпях теплую одежду на нас (сыновей 2,5 и 5 лет, дочь 7 лет – прим. авт.). Надели, что смогли, кушать ничего не успели взять. Всех выгнали на улицу в 30-градусный мороз.
Было страшно, дети плакали. А из домов выходили и выходили люди, со всех сторон как из муравейника. Память пятилетнего мальчугана сохранила ужасные картины.
– Все плачут, просят Бога о помощи, читают мусульманскую молитву. У нас была большая свободная площадь, на которую и пригнали людей. Эту своеобразную арену окружили солдаты, стоявшие через каждые три метра с автоматами и собаками. Туда согнали всех жителей горного района Шихарой Грозненской области, – рассказывает собеседник.
Через 12 часов пребывания на улице примерно в обед всех подняли и отправили пешим ходом в Грозный.
– Мы шли, а люди падали и не вставали. Я спросил у матери: «Почему они не встают?». Она ответила: «Сынок, эти люди больше не встанут – они умерли от холода…». «А что с ними будет?» «Это будет добыча зверей и птиц», – диалог этот он вспоминает как вчерашний разговор. – Братишку она несла на руках, а мы с сестрой шли по обе стороны от нее. С двух сторон дороги стояли солдаты живым коридором с собаками, жестокими овчарками, не дай Бог такую задеть случайно. Если кто-то падал, поднять не разрешали. Упавшего отодвигали ногами в сторону проходившие мимо, постепенно подталкивая к пропасти. Затем тела падали вниз…
Через трое суток колонна добралась до товарных вагонов в Грозном.
Местное население в Казахстане предупредили: «Едут людоеды, воры, прячьте все, не давайте ничего. А если будете им помогать, мы и вас отправим по этапу или расстреляем.»
Сначала и казахи, и невольные гости казахстанской земли боялись друг друга. Аксакалы первыми поняли, что прибывшие истощавшие чеченцы угрозы не представляют.
– К нам приходил один старик ночью, днем ему нельзя было показываться у нашего жилища ни в коем случае. Он приносил маленькую лепешечку или айран – то, чем мог поделиться из своего дома, – рассказывает Мухтар Бокаевич. – Мы учились жить заново, не понимая языка. Совершенно изменился мир вокруг нас – глаз, наблюдавший только горы, долго не мог свыкнуться с видом степи.
К моменту прибытия Бокаевых в Западный Казахстан уже пробилась трава. Мать собирала всю более-менее съедобную растительность, которой питалась сама и кормила детей. В лесу собирала трупы птиц и других зверей, цель была не наесться вкусно и досыта – просто выжить.
…Казахи делились не только едой, но и кровом. Наблюдая, как чеченцы мерзнут в мазанках, расселяли в своих домах, разделяли дом занавеской и отдавали часть его переселенцам.
– Дети нас побаивались, но старики заставляли их играть с нами. Так выучили и казахский, и русский – буквально на знаках и отдельных словах, – поделился воспоминаниями старейшина чеченского этноса.
Сейчас Мухтар Бокаев – детский писатель, которого издают не только в нашей области, но и в Чечне, почетный гражданин Казахстана. А когда-то его не приняли на факультет журналистики.
23 февраля 1944 года в 2 часа ночи в отношении чеченцев и ингушей началась операция «Чечевица», разработанная Лаврентием Берией. На людей нападали, сжигали дома, сгоняли в товарные вагоны. Многие пытались бежать, их убивали под формулировкой «безобразное нарушение приказов Советской власти». Чеченские старухи и дети-калеки не могли быстро следовать к поезду – НКВД расстреляло 60 больных вайнахов, сочтя немощь безобразным нарушением.
180 эшелонов увезли более 493 тысяч человек, выжили из них только 30%. Многие физически не вынесли дороги длиною почти в месяц, вынужденное скорбное путешествие без света и воды. В пути умирали от голода. Чтобы обеспечить выживших едой, старики сажали трупы по углам вагонов, пытаясь придать им вид живых. Некоторые военные, осматривавшие поезда, понимали, что это умершие, но из жалости закрывали на это глаза, выдавали лишнюю пайку на трупы. Эти проявления человечности обернулись еще большей трагедией – по поездам пошел гулять тиф, больных не лечили. Из товарного вагона, вместившего десятки человек, до Западно-Казахстанской области добралось всего четверо.
– Нам запрещали выезжать в другие города, – продолжает грустное повествование Мухтар Бокаевич. – Поэтому в поступлении на журфак в Алматы мне отказали. А я любил сочинять рассказы, поступил на историко-филологический факультет Уральского пединститута. Первую сказку «Говорящие часы» написал в 1963 году, но массово публиковать меня стали только в 1992-м.
Он с удовольствием говорит об особенностях языка – любого, которым владеет.
– Чеченский или ингушский в классическом варианте языки не очень богатые. Для передачи смысла о высоких материях или философского, проблемы научного характера приходится заимствовать слова из русского. Но для того, чтобы передать сказочный мир детям, достаточно чеченского, – утверждает писатель. – Я знаю много языков – казахский, русский, чеченский и другие, когда читаю книги, сравниваю их особенности. И как бы я ни хвалил казахские сказки, чеченские им не уступают. Ведь сказки передают колорит своего народа, традиции и многое другое. Моя задача в создании сборника заключалась в доведении до широкой казахской аудитории чеченского и ингушского народного творчества. У нас очень развит устный фольклор. Кстати, чеченский и ингушский языки очень схожи.
У него еще много творческих планов. Одно из произведений Мухтара Бокаева мы предлагаем вниманию наших читателей.
Старик и золотая рыбка
Жил старик со своею старухой недалеко от моря. Однажды старик решил порыбачить. Поднялся до зари, взял приготовленную с вечера наживку, удочку и узелок с едой. «Пока доберусь, будет светать», – подумал про себя он, бросил взгляд на небо и увидел самую яркую звезду, попавшую в кустарник рядом с его мазанкой. У моря, насадив наживку, закинул леску. Сидит старик, не отрывая глаз от поплавка, следит за каждым его движением. А на море – небывалая тишина. Лишь легкий ветерок изредка пробежит по морской глади и нарушит покой дремлющего поплавка.
– Ишь, шальной озорник, с поплавком вздумал играть, – улыбается старик.
Сидит старик, ждёт и ждёт. Рассвело, показался золотой слиток солнца, а его ало-розовые лучи легли на море. Ещё не поймана ни одна рыбка, ветерок и тот исчез. Поплавок замер. Не поймёт старик в чём дело, но надежду не теряет. Когда солнце поднялось высоко, перебросил он удочку чуть левее, насадив свежую наживку — жирного червяка. Время приближалось к обеду, а поплавок всё молчал.
– До вечера ещё далеко, – успокаивал себя рыбак.
Но не успел он так подумать, как поплавок забеспокоился. Мигом исчез, и туго натянулась леска. Старик не сомневался, что клюнула рыбка.
– Наконец-то! — тихо сказал старик, осторожно вытягивая удочку.
Золотом сверкая, на песке билась рыбка. Снял он ее с крючка, положил на ладонь, смотрит: золотая. Пожалел и отпустил.
– Иди, золотая, живи в своём морском просторе!
Перебрался старик на новое место и снова забросил удочку в море. Странно: на этот раз долго ждать не пришлось – мгновенно исчез поплавок под водой. Обрадованный рыбак вытащил добычу на берег, а рыбка та же – золотая. Старик посмотрел на её жалкий вид и снова отпустил в водное пространство:
– Живи, золотая, и больше не попадайся.
Решил рыбак отойти подальше, чтобы не мешать золотой рыбке. Сел в тени большого дерева и кинул удочку в море с новой наживкой, стал зорко наблюдать за поплавком. Поплавок опять быстро исчез, дугой согнув удилище, вся звеня и дрожа, натянулась леска.
– Ишь, какая сердитая, – пробормотал старик и одним броском выбросил рыбу на берег. Она билась в траве. Подошёл старик и удивился: опять та самая. Не поймёт, в чём дело, взял ее дрожащими руками. И тут она заговорила человеческим голосом:
– Старче, выполню я любое твое желание, даже не три, а больше, только не бросай меня в это страшное море. Грязно, мутно, душно и тесно в нём, зловонье всюду, мазут да нефть. Осталась в воде я одна, как выдержала, сама не знаю. Не стоит тебе здесь закидывать удочку: рыбы нет. Вся вымерла. Спаси меня. Отнеси к себе домой и выпусти в старое корыто, мне там будет веселее, чем здесь. Я в чистой воде стану жить и верно служить тебе. Очень прошу тебя, а то погибну.
– Спасибо, старче! — поблагодарила она его, отдышавшись в чистой воде, в деревянном корыте, и добавила: «Какое у тебя, старче, первое желание?»…
