Разорванная жизнь
Состоялось открытие памятника ликвидаторам аварии на Чернобыльской АЭС. Его установили в небольшом сквере рядом с Домом дружбы (район ремзавода). Собрались участники тех событий, члены их семей, а также гости из Атырау, Актобе, Астаны.
Почти 38 тысяч казахстанцев участвовали в ликвидации последствий взрыва на АЭС в 1986 году. Сегодня в живых осталось около 6 тысяч. Трудно поверить, но некоторые чернобыльцы, по их словам, до сих пор «фонят» – излучают радиацию.
Несмотря на жару, люди терпеливо ждут начала официальной части. Прячутся под тенью деревьев, спасаются у фонтанов. Они построены в комплексе с памятником. На строительство затрачено около 150 млн. тенге.
С цветами и портретами сыновей стоят матери. Не дожил до сегодняшнего дня и сын Галины Александровны Коминой. Фотография в ее руках сделана в 1989 году. Сергей в спецодежде, так одевались ликвидаторы, рядом с ним другие участники тех событий.
– Когда его мобилизовали, мы даже не догадывались, что все это так опасно, – вытирая слезы, рассказывает мать. – Он ушел крепким, здоровым мужчиной, а вернулся с букетом болезней, хотя пробыл там три месяца. Но этого времени хватило.
Трагедия произошла около двух часов 26 апреля 1986 года. На 4-м энергоблоке прогремел взрыв, полностью разрушивший реактор. В окружающую среду было выброшено огромное количество радиоактивных веществ. Всего в ликвидации последствий взрыва участвовало 45 полков гражданской обороны со всего СССР. Их присылали со всей страны, свыше 600 тысяч человек работали в районе эпицентра.
Это сейчас, услышав словосочетание «Чернобыльская АЭС», каждый представляет себе ужасную трагедию, а тогда мир не перевернулся. Многие отправлялись в таинственную зону на Украине, даже не зная, что их там ждёт.
– Пока шла мобилизация, в жизни советского государства не было никаких изменений: телевизор показывал официоз и новости с полей, – рассказывает полковник запаса Сергей Николаевич Плунгин. – Согласно приказу, на борьбу с радиацией должны были отправлять мужчин старше 35 лет, у которых было двое детей. Вероятно, чтобы сберечь тех, кто ещё не обзавёлся семьёй. Но на деле приказ не исполнялся, среди ликвидаторов солдаты-срочники.
В 1986 году Сергею Николаевичу настоятельно предложили отправиться в зону. Он врач-инфекционист, прошел войну в Афганистане. Теперь предстояло вынести испытание радиацией.
– Мы находились в 27 километрах от самого очага. У нас не было дозиметров, – продолжает он. – Успокаивали, что все нормально, небольшая авария, которая не нанесёт никакой урон ни экологии, ни здоровью работающих тут людей. Уверяли: те 10 бэр (биологический эквивалент рентгена), которые мы получаем, опасности не представляют, так как укладываются в норму. Сколько схватил каждый из нас, до сих пор неизвестно. В документах правду так и не написали.
Юрий Сластин приехал на открытие из Подстепного. Сейчас там проживает 6 чернобыльцев, а когда-то было 15 человек.
– Все болеют, – рассказывает Юрий. – В данный момент трое находятся на лечении.
У него, как и у других, группа инвалидности. Его призвали в декабре 1986 года. На тот момент он был строителем, воспитывал несовершеннолетнего ребенка. К моменту их прибытия, реактор был «усмирен», выбросы в атмосферу отсутствовали. Но даже без видимых признаков было понятно: присмиревший реактор по-прежнему излучает смертельную опасность.
– Зона насквозь была пропитана запахом йода, – говорит Юрий.– С первых дней люди стали чувствовать недомогание. Первые признаки – кашель и расстройство желудка. Но, несмотря на плохое самочувствие, все выходили на работу и делали свое дело.
Каждый из ликвидаторов, кто сегодня пришел сюда, с комом в горле вспоминал друзей. Все они работали в разное время, но истории похожи:
…35 градусов жары, а мы в спецодежде и респираторах. Даже в машине их не снимали. Нам сказали, что радиация в организм проникает через пыль, вот и старались ею не дышать. А на улице духота. И купаться было нельзя.
Мыли технику, улицы, тротуары. В воду добавляли специальный порошок. Очищали колодцы: убирали грунт. Брошенные населённые пункты тогда не были такими устрашающими, как их показывают сейчас. Работа кипела. Среди ликвидаторов – «партизаны». Так называли тех, кто был призван из запаса. Пищу и воду привозили. А ещё давали одну банку сгущёнки на двоих, что казалось нам раем. Позже узнали, она помогает от радиации…
27-й полк химической защиты был сформирован в Целиноградской (ныне Акмолинской) области, в поселке Вячеславка. Большинство казахстанцев после чернобыльской катастрофы прошли именно через этот полк. Бердыбай Дусипов на открытие приехал из Актобе. Сейчас он занимается бизнесом, а тогда был солдатом, служил в химических войсках, в Вячеславке. В Чернобыле он пробыл больше года.
– Мы даже не предполагали, каковы масштабы катастрофы! Внутри станции уровень радиации был очень высокий. Когда мы выходили на улицу, из носа и рта текла кровь. Впоследствии дозу полученного облучения в личной карточке занизили в разы. Когда уезжали к себе на родину, врачи предупредили, что в течение пяти лет желательно воздержаться от продолжения рода.
На открытие пришли первый заместитель акима ЗКО Арман Утегулов, аким города Алтай Кульгинов. Они поздравили собравшихся с открытием памятника.
По словам автора Дмитрия Волкогонова, на разработку ушло около года.
Четыре колонны как символ четвертого реактора. Взмывающие ввысь журавли – души погибших от радиации. На самом верху изображение траектории атома, она разорвана, как и жизнь тех, кто когда-то спасал человечество от гибели.
