Разделяя судьбу народа
(Продолжение. Начало в № 18)
Жизнь митрополита Алматинского и Казахстанского Иосифа (Ивана Чернова) типична для священников, которым выпало служить Церкви в прошлом столетии бед и потрясений. И они всецело разделили эти испытания со своим народом и со своей страной.
Ваня-эконом
Сын царского военнослужащего-старообрядца Иван Чернов с детства мечтал служить Богу, прошел все ступени церковной службы, подростком пешком ушел в монастырь. Жили на Украине, в Белоруссии, на юге России. Но родом семья была из Саратовской губернии. «Мы же саратовские все, нас называли: русские, русские…», – пишет о себе владыка.
С 1912-го по 1917-й год Иван Чернов жил в Тверском Успенском Отрочем монастыре, служил келейником у могилевского архимандрита Арсения, который и дал ему «кабинетное» образование. 1917-й год встретил в Таганроге. Здесь Иван Чернов отличился тем, что уладил конфликт с революционными матросами.
«В 18-м году в Таганроге произошло большое побоище: юнкерское училище вступило в борьбу с рабочими, – пишет он в своей автобиографии, – 105 юнкеров и 95 рабочих убито. Владыка идет в исполком и просит: «Разрешите хоронить тех и других. Я архиерей для всех». Исполком разрешает. На кладбище привезли гробы. Рабочих разобрали родные, а юнкеров свезли на кладбище и побросали в сарай, как дрова. Нам с иеродиаконом Николаем поручено было надеть на трупы юнкеров белье, крестики, в гроб положить и заколотить. И так мы работали с шести утра и до вечера. 105 гробов поставили вдоль траншеи. Владыка приехал отпевать, когда уже смеркалось».
Юнкера – это курсанты военных училищ, совсем еще мальчишки…
А на следующий день «комитет матросов постановил расстрелять архиерея» за то, что белых на кладбище хоронил, а пятерых матросов в портовой церкви отпевать отказался, назвал их «черными комиссарами». И вот этот конфликт келейник архимандрита Иван Чернов отправился улаживать. Когда в своем черном подряснике он ввалился в кубрик к пьяным матросам, они в один голос воскликнули: «Черт!». А он им: «Не черт, а Ваня, эконом архиерейского дома». И этим их купил, матросы стали смеяться: «Не черт, а Ваня-эконом». А он доказал им, что владыка Арсений не отказывался отпевать матросов, что в портовой церкви есть свой священник, и он это подтвердит. Потом вместе они выпили и, можно сказать, расстались почти друзьями. В общем, уже тогда будущий митрополит умел лавировать между…
Аресты и ссылки
В 20-е годы Церковь снова сотрясали расколы, обновленцы (живоцерковники – организация, созданная для того, чтобы раздробить, ослабить церковь) захватывали храмы, совсем, как сегодня на Украине. – Владыку Арсения, который был против обновленческой церкви, судили и сослали на Соловки. Игумена Иосифа (Ивана Чернова) осудили на два года и отправили отбывать срок в республику Коми. Освободился он в 1927-м году.
В Таганроге в 1935-м году у него жил вернувшийся из лагерей владыка Арсений – седой и изможденный. В тот же год в конце Рождественского поста снова арестовали Иосифа. «Его увезли ночью на черной машине, – вспоминала хористка кафедрального собора в Ростове-на-Дону Алевтина Дикарева, которая ребенком в 1935-м году жила в Таганроге. Осудили епископа Иосифа (Чернова) на пять лет лагерей за «антисоветскую агитацию и связь с архиепископом Арсением, который явился в Таганрог после отбытия им ссылки». Арсений его не дождался, через два года умер. А Иосифа отправили этапом в Ухто-Ижемские лагеря.
Северная железная дорога заканчивалась в Котласе, оттуда заключенных везли баржами по реке. По воспоминаниям Бориса Филиппова, одного из тех, кто был на этом этапе, в трюмах они сидели впритык друг к другу и только в одном месте было посвободнее, там, где располагались священнослужители. «Русские монахи и священники, католические пасторы и местечковые раввины, лютеранские пасторы и старичок мулла. И среди них …. епископ Таганрогский Иосиф (Чернов). Любопытно, что к этой группе духовенства не пристают даже завзятые уголовники, не только их не курочат (грабят), но даже, как видно, освободили им лучшее место в трюме. И вдруг владыка Иосиф подходит ко мне и сидящему впритык ко мне профессору-геологу Яковлеву, брюзге и чудаку … и предлагает часок-другой полежать, отдохнуть, а он и менонитский священник Греберт посидят. И также после нас были позваны еще и другие, а Иосиф все сидел и сидел, и вместе с ним уступали место то раввин, то католический пастор, то старый мулла». (Из книги «Свет радости в мире печали»)
По рассказам самого Иосифа, в лагере он работал пекарем – выпекал булочки. (Интересно, это заключенных булочками кормили?) Потом его перевели в туберкулезную больницу, использовали в похоронных делах. По дороге к месту захоронения владыка отпевал покойников, имена многих он знал. Позже его взял к себе поваром начальник строительства тракта Чибитью-Крутая.
Владыка поддерживал зэков не только морально. «И стоило ему за чем-нибудь появиться у нас в Чибитью, он забегал к нам и всегда приносил что-нибудь со стола своего «хозяина»: то несколько сдобных булочек, то кусочек сала, то горстку сахара». (Из воспоминаний зэка Филиппова)
Но разговоров о Вере, о Боге владыка избегал.
«Ну что-то мы, бедолаги, о Боге рассуждать будем? – говорил он. – Ведь нам Его все равно не понять, не охватить своей куцей мыслью. А вы вот лучше потихоньку молитесь о самом насущном, сегодняшнем». И хорошо, ласково улыбался. Был он несомненно умен – русским умом, открытым, чуть с лукавинкой, был простонародно остроумен и, главное, никогда не унывал. И соприкасающиеся с ним заражались его русским радостным умом сердца». (из статьи в газете «Новое русское слово», Нью-Йорк, 1976 г.)
В декабре 1940-го года Иосифа освободили и направили на прежнее место жительства в Таганрог. По дороге он заехал в Москву, встретился с митрополитом Сергием (Страгородским). Но в Таганроге к этому времени были закрыты уже все церкви, и Иосиф уехал в Азов, но и там смог устроиться лишь истопником и сторожем в детском саду. В Азове опальные священники в это время создали общину последователей святого Иоанна Кронштадского «Белый дом» (просто дом, где они тайно собирались, был побелен известью). Это был такой тайный монастырь – формально все состояли в браках, но фактически вели монашеский образ жизни – и мужчины, и женщины. Иосиф стал служить в этом «монастыре», там же и жил.
Когда немцы подступали к Азову, ему было предписано эвакуироваться, но он остался.
«Пропаганда дороже золота и сильнее оружия»
«Летом 1942 года на Азов наступали немцы. Владыке, как подвергавшемуся репрессиям, прислали карточку, чтобы выселялся. Но Владыка пришел до нас, и мы его в подвал захоронили. …Когда немцы забрали Азов, Владыка ушел в Таганрог. Он был епископом Таганрогским… …Во время немцев мы начали восстанавливать Никольский собор в Таганроге». (Из показаний архимандрита Иоанна (Алексеенко)
Никольский собор в Таганроге был построен в честь победы русского флота над турецким в 1778 году. Службы в Никольском храме велись во время Крымской войны 1885-1886 годов. Прихожанином храма во время службы в Таганроге офицером Азовской флотилии был будущий легендарный адмирал Федор Ушаков. Но немцы не знали, что сам этот храм является символом воинской славы и доблести России.
Перед освящением храма епископа Иосифа вызвали в немецкую комендатуру.
Между двух огней
«В августе 1942 года в Таганроге я был вызван в отдел немецкой пропаганды, где начальник пропаганды предложил мне выступить в церкви с антисоветской профашистской речью перед советскими гражданами по случаю освящения Никольского храма. Задание было отпечатано на листе бумаги, и он дал мне этот лист прочитать. В этом документе излагалась клевета на Православную Русскую церковь и на митрополита Сергия. Восхвалялись немецко-фашистские войска и их командование. В заключение граждане Таганрога призывались к повиновению, послушанию и преданности оккупационным властям. Освящая Никольский храм, я с этой речью не выступил». (Из показаний Чернова органам госбезопасности СССР)
После освящения Никольского храма епископа Иосифа снова вызвали в комендатуру, теперь уже города Ростова.
«Комендант спросил меня, чем я могу быть полезен немецкой армии. Я ему ответил, что могу быть поваром, могу белье стирать и дрова рубить… На это комендант мне ответил, что они в этом не нуждаются, что им нужно помогать в области пропаганды. Пропаганда, по его мнению, дороже золота и сильнее оружия. В проведении фашистской пропаганды я отказался». (Из материалов следственного дела)
Из Таганрога Иосиф выехал в Мариуполь, оттуда – в Николаев. Но его вызвали в «геббельскомиссариат» к барону Крушелю.
«Он поставил мне ряд вопросов, касающихся моего пути следования в г. Умань. Кроме того, Крушель доказывал мне, что я, якобы, имею связь с митрополитом Сергием (Страгородским) и работаю в пользу СССР. Я дал отрицательный ответ. Он проверил мои документы и сказал, что в Умань я не поеду … останусь в Николаеве, где у них намечается проведение немецко-фашистской пропаганды, и я буду для них полезным человеком. Находящийся в Николаеве архиепископ Антоний с возложенной на него работой не справляется. Я отказался, объясняя, что епископом назначать может только высшая церковная власть. После этого Крушель предложил мне остановиться в Первомайске и по его требованию приехать в Николаев. На это я Крушелю дал согласие. …Через шесть суток я из Первомайска уехал в Умань. Уехал потому, что не желал иметь дело с Крушелем». (Из показаний Иосифа на следствии)
Умань был последним освобожденным от фашистов городом на этом направлении наступления Красной Армии. Здесь немцы создали несколько линий мощной обороны. Иосиф оказался между двух огней. Бежал от Крушеля, бежал от Красной Армии?
До войны небольшой городок Умань в Черкасской области был населен преимущественно евреями. Всех, кто не успел бежать до прихода немцев, уничтожили. Причем, руками украинских националистов и полицаев. Здесь тоже есть свой «бабий яр».
В Умани Иосиф с разрешения комиссара СД стал проводить службы в церкви. «Примерно через 20 дней я был вызван в гебиткомиссариат, где мне предлагали заняться профашистской пропагандой. …Мне прямо сказали, что большевики сейчас решили пойти походом до Атлантики, что в связи с этим всем нужно вооружиться, кто чем может, и вести борьбу против большевиков. Что мне, как священнику, нужно написать статью антисоветского характера, направленную против патриарха Сергия и той игры в церковь, которую якобы ведет советская власть. Воспеть новые порядки немцев, которые якобы создали хорошую жизнь на Украине. Дав согласие написать статью в фашистскую газету «Голос Умани», я был отпущен домой. К назначенному времени я представил свою стать гебиткомиссару. Моя статья была забракована. …Через два дня я и Галушко были арестованы на улице и доставлены в СД». (Из показаний Ивана Чернова (Иосифа) на следствии) (СД – служба имперской безопасности Гитлера – Н.С.)
В деле имеется архивная справка о перехваченной из Бухареста радиограмме от 16.11.43 г.: «Разыщите и арестуйте Таганрогского епископа Иосифа Чернова. Указанный должен быть передан ближайшему органу генштаба без объявления причины ареста».
Таганрог вместе с немецкими оккупировали румынские части гитлеровской армии. Ввиду близости Молдавии эти места представляли особый интерес для Румынии.
(Продолжение следует)
