Потерявшие себя
В Уральске, по подсчётам сотрудников полиции, около 300 человек без определённого места жительства, попросту говоря – бомжей. Медики не без основания считают их своеобразной «биологической бомбой», поскольку практически каждый из них – ходячий сгусток болезней, в том числе и инфекционных.
– Это большая социальная проблема, которую необходимо решать в комплексе. Безосновательно привлекать и помещать их в спецучреждения мы не имеем права. Задержали, установили личность, отпустили. Даже если у человека нет жилья, он гражданин РК, а значит, имеет право находиться где ему угодно, – объясняет начальник местной полицейской службы области Манарбек Габдуллин.
Еще раз поговорить о проблеме бездомных он предложил сам. Объясняет, что каждый из бродяг неоднократно проходил и приемник-распределитель и центр адаптации. Живут бродяги в подвалах, на чердаках и теплотрассах. Едят что найдут в мусорном контейнере. Но все же излюбленное место для них – места скопления людей: рынки, вокзалы, площади.
Манарбек Сериккалиевич демонстрирует видеозапись очередного рейда. Он сам ведет разъяснительную беседу с людьми из этой категории.
Оживленная площадь имени Дины Нурпеисовой. Под деревом в сладком забытьи спят бомжи. На нетрезвых и дурно пахнущих мужчин внимания мало кто обращает. Никому до них нет дела. Габдуллин направляется к ним.
Раздетый по пояс старик проснулся. Прищуривает глаз, всматривается в наклоненное над ним лицо полковника. Пытается встать, ноги не слушаются. Опирается на длинную палку.
– Отдыхаем? – интересуется полковник.
– Уже-е-е у-х-х-ходим, – подтягивая к себе дырявый пакет, набитый вещами, уверяет потерявший себя гражданин.
– Замкнутый круг. Пьют, болтаются по городу, родственникам не нужны, – Манарбек Сериккалиевич останавливает видеозапись. – Был бы рад, если кто-то из неравнодушных к этой проблеме людей внес предложение: что делать с ними? Перевоспитывать их, лечить? Помимо центров адаптации многие прошли и лечение в ЛТП.
Личность старика на видео установлена. Это Амангали Ильясов, – у него в свое время, как объяснял он сам, все было. Злоупотреблять алкоголем стал в 2008 году. Все это время стремительно катился вниз – продал две машины, мотоцикл, разошелся с женой, прекратил общаться с детьми и родственниками. Сейчас бомж, ночует где придется. Впрочем, и не старик он, ему 48 лет. Жизнь на улице довела до такого состояния.
В центре адаптации они могут жить в течение многих месяцев. Правда, прежде чем попасть туда, необходимо получить медицинский доступ, то есть справку об отсутствии болезней. А значит сдать все необходимые анализы, а на это уходит несколько месяцев. В центре адаптации есть душ, их кормят, восстанавливают потерянные документы, выдают одежду, а вместе с ней бродяги получают возможность чувствовать себя полноценными людьми. Но за воротами центра они снова возвращаются к асоциальному образу жизни. Габдуллин дает краткое определение ситуации: «Мыло, мочало – начинай сначала».
Он в очередной раз собрал у себя в кабинете участковых и начальников подразделений.
– В ЦАН их не всегда принимают, – докладывают сотрудники. – Там свои требования: с педикулезом, кожными заболеваниями не берут.
– Эти люди не хотят жить полноценно, – признаются, их все устраивает, а что мы можем сделать?
Габдуллин вспоминает, – в свое время совместно с акиматом был организован палаточный лагерь для бродяг. Действовал он около двух недель. Опустившихся людей собирали с вокзалов, рынков, привозили в лагерь, проводили дезинфекцию, одевали и кормили. Здесь же они могли все это время жить.
Но, вспоминают полицейские, они есть и пить не хотели, от одежды отказывались, требовали спиртное.
– Находиться в общественных местах люди, имеющие такой непристойный вид, не могут. К тому же они становятся объектом или субъектом преступления. Полиция должна принимать меры. Но вот какие? – разводит руками начальник МПС. – Сами бомжи – народ безвредный. На открытое преступление они никогда не пойдут. Могут своровать что-то по мелочи. Но очень часто сами становятся жертвой.
Очередной рейд. Вдоль проезжей части, еле переставляя отяжелевшие ноги в истоптанных ботинках, бредет бездомный. Проезжающие мимо него водители сигналят, чтобы тот не попал под колеса. Дорожный патруль останавливается, сотрудники полиции подзывают его к себе. Это Сергей, ему 44 года, но на вид гораздо больше. Поцарапанное лицо свидетельствует о том, что его недавно били. Выяснилось, что он бывший воспитанник детского дома. Жена продала квартиру, которую детдомовец получил от государства. Купила жилье в престижном микрорайоне, а его прогнала. Уже больше двух лет Сергей живет под открытым небом. У него к полицейским свой вопрос: можно ли признать сделку купли-продажи недействительной? Но его уже никто не слушает, претензий нет, документы в порядке.
– Ещё вчера человек был нормальным семьянином, но что-то в семье случилось, ушёл из дома, хлопнул дверью, оставил всё и оказался на улице. Пятая часть бездомных – это просто разведённые мужики, которые не смогли устроиться. Они выписываются, теряют прописку и уезжают строить новую жизнь. Но там, куда они едут, никто не ждёт их, а если в пути ещё потеряют документы – это всё, – делятся сотрудники полиции.
Есть и такие группы бездомных, которые по личному желанию обрекают себя на лишения. Во всяком случае, так это выглядит в их собственном представлении. Врачи подсчитали, в среднем на улице можно прожить не больше пяти лет. Одни бомжи умирают от алкоголизма и переохлаждения, но им на смену приходят другие. Возраст среднестатистического бомжа от 40 до 50.
Виктора и Сергея мы встретили у приемника-распределителя. Их сюда доставил дорожный патруль. Привезли во время обеда, так что бродягам пришлось подождать. В это же время к воротам подъехала машина. Водитель выгрузил несколько огромных термосов. Это обед для местных обитателей. Тот, кто имеет гражданство РК, здесь проводит не больше трех часов. Но встречаются лица без гражданства и граждане других республик, чаще всего из соседней России. Их депортируют, но пока они живут здесь, кормят обедом.
Виктора задержали у железнодорожного вокзала. Он гражданин РК. Всю жизнь проработал водителем. Ему 60 лет, последние четыре года живет на улице. Внешний вид аккуратный – чистые брюки, почти новая куртка. Опустив уставшие глаза в землю, признается, что старается не опускаться. Все лето он работает на плантации. На эти деньги покупает одежду в секонд-хенде, еду. Ему неприятно, что он оказался в такой ситуации, но судьба в отношении него распорядилась именно так. Сестра продала родительский дом, его выгнала на улицу.
35-летний Сергей себя бездомным не считает.
– У меня было два дома, две машины, но все отдал женам, – он расплывается в улыбке. – Теперь живу в городе, меня все устраивает.
Социологи утверждают, чаще всего бездомными становятся по вине родственников или бывших супругов. Семейная драма – и еще вчера нормальный человек оказывается в подворотне.
Еще одна история: обманули мошенники, отобрали обманным путем документы на дом, продали его, деньги забрали себе. Новые хозяева попросили жилье освободить. Риск остаться без крыши над головой есть у каждого. Квадратные метры теряют люди, не сумевшие разобраться в современных реалиях.
Александру 32 года, на улице он всего две недели – выгнала из дома мать. Но даже за это время он, кажется, сломался. Считает, что обратного пути у него нет. Понимает, идти в гору гораздо труднее, чем катиться вниз.
Манарбек Габдуллин рассуждает:
– Решать проблему бродяг должны все вместе, но сейчас, к сожалению, это проблема исключительно полицейских.
