Поэта Болдинская осень еще в Уральске началась
Из всех времён года Пушкин больше всего любил осень. Она давала ему вдохновение: большинство своих произведений он написал осенью. И многие удивляются: как можно любить это время года, такое «унылое», по собственному выражению поэта, с промозглыми дождями, грязью, серым небом и холодными короткими днями?
Как будто отвечая, предвидя это удивление, Пушкин писал:
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет. Сказать вам откровенно,
Из годовых времен я рад лишь ей одной,
В ней много доброго; любовник не тщеславный,
Я нечто в ней нашел мечтою своенравной.
Пушкин как будто и сам не знает, почему он так любит осень.
Как это объяснить?
Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится.
На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна;
Могильной пропасти она не слышит зева;
Играет на лице еще багровый цвет.
Она жива еще сегодня, завтра нет.
Но все-таки что, что именно нашел Пушкин в осени своей «мечтою своенравной»?
У меня осенние стихи Пушкина ассоциируются с другими его строками из поэмы «Пир во время чумы»:
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья –
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
По настроению они созвучны его стихам о поздней осени. Ведь все мы невольно воспринимаем угасание природы, приближение зимнего холода как напоминание о скоротечности нашей собственной жизни, о том, что все в этом мире временно. Каким бы теплым и прекрасным ни было лето, оно заканчивается. Какой бы веселой и многообещающей ни была молодость, она проходит, а потом приходит пора увядания, умирания. Поэтому осень на всех навевает грусть. Но почему Пушкину она давала такую радость? Потому что уйти, исчезнуть, прекратиться может только временное. И только когда уходит временное, когда исчезает всё лишнее, становится возможным высочайший взлёт духа. Именно в эту пору легче всего увидеть и воплотить то, что времени не подвластно.
Да, осень навевает тоску. Но Пушкин видел за этим свет, который выше времени – «бессмертья, может быть, залог». В этом его «мечта своенравная» – мечта о бессмертии. И твёрдая вера в бессмертие – не только собственного, но любого человека. И если бы не было этой веры, то осень нагоняла бы беспросветную тоску и сама жизнь казалась бессмысленной.
Татьяна Азовская, наша уральская поэтесса, очень любила и Пушкина, и осень, и у нее тоже много стихов, посвященных этому времени года. Уже смертельно больная, она восторгалась пушкинской «Осенью».
– Вот как это у него сочетается, – говорила мне по телефону. – «Унылая пора! Очей очарованье!». Ну, какое, казалось бы, очарование может быть в унылой поре?! Но ведь действительно – очарование и никакого уныния.
Наверное поэтому стихи Пушкина об осени обладают таким удивительным магнетизмом. В них нет уныния, напротив, в них мерцает глубокая внутренняя радость.
Помню, как в музее усадьбы Пушкина в Болдино экскурсовод рассказывала об удивительно плодотворной в смысле творчества осени 1833-го года. Той самой осени, которая началась для Пушкина здесь, в Уральске. «При выезде моем (23 сентября) вечером пошел дождь, первый по моем выезде. Надобно тебе знать, что нынешний год была всеобщая засуха и что бог угодил на одного меня, уготовя мне везде прекраснейшую дорогу. На возвратный же путь послал он мне этот дождь и через полчаса сделал дорогу непроходимой. Того мало: выпал снег, и я обновил зимний путь, проехав верст 50 на санях», – писал Пушкин жене уже из Болдино.
Он приехал из Уральска и за полтора месяца(!) написал три стихотворения (в том числе знаменитую «Осень»). Три сказки – «О рыбаке и рыбке», «О мертвой царевне и семи богатырях», «О Золотом петушке». Две поэмы: «Анжело» и «Медный всадник». Повесть «Пиковая дама», историческое произведение – «Пугачев». И уже здесь вынашивал идею «Капитанской дочки».
И то, что такой прилив вдохновения и творческих сил был именно в этот год – после посещения Уральска – наполняло гордостью. И меня, и моих сыновей. И, думаю, этим должны гордиться все уральцы. Недаром уральский поэт Могутов писал: «Поэта Болдинская осень еще в Уральске началась». Есть, есть в золоте болдинской осени багрец и наших, уральских рощ.
