«Подлежат беспощадному истреблению…» Cудьба уральского казачества (1919-1920 гг.)

16 июня 2016
0
2783

(Окончание. Начало в №21-23)

Уральские казаки

II часть

Для снятия напряженности на земле уральских казаков Ружейников предложил Центру принять следующий документ:

«ИНСТРУКЦИЯ.

Уральскому обкому РКП, облревкому или об[л]исполкому и совету Уральского укрепрайона для правильной организации и укрепления советской власти в Уральской области:

1) Немедленно привлечь широкие массы уральского трудового казачества к делу организации советской власти и дальнейшего советского строительства жизни среди уральских казаков.

2) С этой целью созвать съезд трудового уральского казачества совместно с рабоче-крестьянским населением области для решения очередных задач советского строительства…

4) По тактическо-политическим соображениям на казачьей территории Уральской области восстановить казацкие названия – станица, поселок, хутор, упразднив названия – волость, село. Избегать крутой ломки строя жизни и быта казаков, говорящей казакам об их расказачивании…

6) Должна быть оказана самая широкая реальная помощь (денежная, мануфактурой, предметами домашними и сельскохозяйственными) населению, пострадавшему от гражданской войны и [проведена] неотложная упорная работа в деле налаживания разрушенного войной народного хозяйства края. С этой целью немедленно представить в соответствующие комиссариаты Республики сметные предложения.

7) Немедленно командировать возможно большее число советских работников – из казаков – на места, для организационной [и] агитационно-пропагандистской работы…

10) Совершенная недопустимость принудительного насаждения сельскохозяйственных коммун и экономического уравнивания населения.

11) Вопрос о переселении в Уральск[ую] область крестьянской [и] рабочей бедноты центральных губерний оставить открытым…

15) Командировать советских работников со строгим выбором; принимая во внимание беспросветную темноту казачьей массы, особый быт и уклад казацкой жизни, их религиозный фанатизм, – тов[арищей] евреев не посылать для работы среди казаков совсем.

16) Строгий приказ по армии и сов[етскому] укреп[ленному] району: воздерживаться от реквизиций, за все платить, не допускать никаких насилий над населением.

19) Не нарушать усвоенных казаками порядков организации рыболовства, предоставив участие в нем наравне с казаками и рабоче-крестьянскому населению области.

20) Разрешить ярмарки, свободную куплю-продажу предметов кустарного изделия и рабочего скота».

В Уральском облревкоме в феврале-марте 1919 года определились две точки зрения в отношении политики по казачьему вопросу: Ивана Ружейникова и так называемых «левых» – сторонников беспощадного физического истребления казаков. Перемена политики в Центре привела к вытеснению этих «левых» Петром Петровским и его сторонниками, олицетворявшими несколько иное направление в расказачивании. Двадцатилетний Петровский, сын известного деятеля большевистской партии Григория Петровского, бывшего некоторое время наркомом внутренних дел РСФСР, был лучше осведомлен о подлинных планах советских вождей в отношении казачества, чем Ружейников. Петровский был проводником одобренной в Центре политики и не Ружейникову было с ним тягаться. У Петровского были могущественные покровители в Центре, у Ружейникова – только безупречное прошлое, жизненный опыт, вера в справедливость советской власти и торжество коммунизма.

В 1920 году, после разгрома белоказачьей армии Толстова, Ружейников послал докладную записку в Оргбюро ЦК РКП(б) под названием «Почему уральские казаки не с нами?» В ней он писал:

«Я далек от мысли дать на поставленный вопрос исчерпывающий ответ, но все же посильно ответить на него мне бы хотелось.

По своему экономическому положению уральские казаки малым чем отличаются от других казачьих войск, а тем более и от своих соседей оренбуржцев (казаков). Так что корень не только в экономике.

Большую роль в деле продления самой ожесточенной борьбы с уральскими казаками сыграли, помимо всего прочего, приемы «насаждения» советской власти среди уральских казаков.

Оренбургский ревком, а потом губ-исполком, состоящие из людей местных, знающих строй жизни и быт оренбургских казаков, приступили к строительству советской власти среди оренбургского казачества с должным тактом, осмотрительностью, полным пониманием всей серьезности своего дела…

Совершенно иным путем в деле строительства советской власти среди уральских казаков пошел Уральский ревком первого назначения. Составленный из людей пришлых, к тому же малоопытных в советском строительстве, совершенно не знающих края, экономического положения уральских казаков, их быта, совершенно своеобразного уклада их жизни, сильно развитого среди уральских казаков религиозного фанатизма на почве беспросветной темноты он с первых шагов вступил на неправильный путь:

1)  Все уральское казачество огульно было признано контрреволюционно-кулаческим; и не замедлили, разумеется, последовать соответствующие меры воздействия на него и борьбы с ним. 2) Был издан целый ряд «карающих» циркуляров, инструкций сельским и волостным советам (и без того не скупящимся на «решительные меры воздействия», окончательно терроризовавших казачество… 3) Возвращающиеся беженцы, напуганные распространяемыми среди них белогвардейской сволочью разной масти всякими нелепыми слухами о «зверской» жестокости большевиков, часто не впускались в свои станицы и дома. 4) Домашнее имущество их, сельскохозяйственный живой и мертвый инвентарь расхищался. 5) Началась полоса «агитации» и «насаждения» принудительным путем «коммунизма». 6) В самом городе Уральске с первых же дней были закрыты все «обжорки» на толкучем рынке, где питалась беднота городская; все дешевые чайные и столовые, мелкие лавчонки съестных припасов, мелкие торговые ларьки, киоски и прочая мелочь, – все замерло. Через неделю беднота городская завыла от голода, так как ничего взамен разрушенного не было организовано. Разумеется это нисколько не отозвалось на тех, у кого были запасы продуктов. 7) [На] указания местных людей, более трезво и серьезно смотрящих на вещи, на всю нелепость подобной «политики», не обращалось никакого внимания. 8) Предложения созвать Съезд трудового казачества и организовать, хотя бы временно, казачий отдел, чтобы привлечь к строительству советской власти трудовое казачество, облревкомом были решительно отвергнуты. 9) Наоборот, разрабатывались проекты о выселении «кулацкого казачества» (а таковым оно считалось на 2/3 и переселении на его место крестьянской бедноты центральных губерний. Прямолинейность подобной политики послужила лучшей агитацией для контрреволюции. Белогвардейские агенты очень умело использовали эти головотяпские приемы строительства советской власти и, хотя два месяца спустя после моего доклада Центральной власти, был намечен курс политики в Уральской области вновь назначенным предревкома тов. Ульяновым, но было уже поздно. Агенты генерала Толстова уже успели сделать свое подлое дело. Путем посылки в тыл вооруженных отрядов они принудительно мобилизовали снова перешедшее было на нашу сторону казачество и подняли в тылу у нас восстания. 10) Мы же своевременно не успели мобилизовать уральское трудовое казачество и влить его в ряды Красной Армии (несмотря на то, что само трудовое казачество хотело этого), чтобы противопоставить его белогвардейскому офицерско-кулацкому казачеству.

За три месяца осады Уральска военно-политическими работниками было сделано все, чтобы окончательно подорвать всякое доверие к советской власти…

Как яркий пример, укажу: в ночь на 6-7 (так в документе, – О.Щ.) мая 1919 года на содержащихся в уральской тюрьме 300-400 человек 9-го Уральского казачьего полка, перешедших еще на нашу сторону в марте месяце 1919 года с оружием в руках, было расстреляно 100-120 человек – две камеры – без всякого разбора и суда, и брошено в Урал, лишь потому, что в случае эвакуации города Уральска у нас не было в то время достаточного количества конвоя.

Только мой категорический протест с заявлением Ревтрибуналу непременно сообщить Центру об этой возмутительной расправе над людьми, совершенно непричастными к вспыхнувшему восстанию среди уральских казаков, спас оставшихся от расстрела. Через неделю по моему настоянию из них и добровольцев – трудовых казаков города Уральска – был сформирован казачий дивизион под командой вахмистра тов. Почиталина, который своими боевыми подвигами сыграл немалую роль в защите красного Уральска, и вскоре сделался примерной во всех отношениях боевой частью 22-й дивизии. 16 июля дивизион Почиталина под стенами города Уральска, когда пехота заколебалась средь бела дня, по равнине три раза ходил в конную атаку на окопы, пулеметы, броневики противника и, выбив его из окопов, положил начало прорыву фронта противника и дальнейшего его преследования. И таких красных героев сотнями расстреливали и бросали в Урал, а трупы плыли вниз по Уралу к Толстову и служили для него лучшим материалом для агитаций…

В заключение обращаю внимание Оргбюро РКП на следующее. После налета в городе Лбищенске белогвардейских банд на штаб Чапаевской дивизии отступающая к Уральску дивизия от Лбищенска до станицы Скворкиной выжгла все станицы на протяжении 80 верст в длину и 30-40 [в] ширину…

Теперь, когда Уральская область нашей Красной Армией с громадными жертвами завоевала второй раз, нам необходимо немедленно принять все меры к тому, чтобы избежать повторения преступных ошибок прошлого в деле строительства советской власти и окончательного ее закрепления в Уральской области…».

Общеизвестно, что сельское хозяйство страны было загублено политикой раскрестьянивания. И нигде пока не встречал я утверждения, что речное рыболовство и рыбоводство на реках Юга и Юго-Востока России было загублено политикой расказачивания, тогда как до 1917 года казачество поставляло на российский и мировой рынки рыбу осетровых пород и черную икру.

Для подтверждения этого вывода приведу выдержку из протокола заседания Уральского губернского экономического совещания от 27 февраля 1922 года. Один из его участников проинформировал о результатах губернского совещания рыбаков, которое пришло к заключению, что «рыболовство до сего времени находится в ненормальных условиях. Запрещение улова в известных (читай: казачьих. – О.Щ.) районах вызвало разорение населения, жившего за счет рыболовства, с другой стороны, не принесло государству большой пользы, а, наоборот, улов год от года сокращался…».

Несколько заключительных замечаний.

Напрашивается вывод, что расказачивание не было серией ошибок теоретиков и творцов казарменного социализма, а это была осознанная целенаправленная политика, направленная на уничтожение казачества. Казачество было феноменальным явлением российской истории, явлением слишком ярким и самобытным, чтобы уцелеть в эпоху становления казарменного социализма. И потому оно было обречено…

Итак, деятели, пришедшие к власти в России в октябре 1917 года, ненавидели казачество. В предреволюционную пору они видели в казачестве только нагаечников, полицейскую силу, направленную против революционеров. Ничего они не знали ни об истории казачества, ни о его происхождении, экономике и обычаях. Но заявить сразу об уничтожении казачества новые властители не решились. Начав антиказачью политику, исподволь ее внедряя и расширяя, они восстановили казачество против новой власти и затем использовали его недовольство для широкомасштабных карательных действий.

Понимали это Неусыпов и Ружейников или нет? Неусыпов погиб через несколько месяцев после начала гражданской войны, последующие события он не мог уже видеть и оценивать. Но многие неправильности советской антиказачьей политики он успел заметить и осудить.

А Ружейников? Судьба предоставила ему горькую возможность стать свидетелем и участником политики расказачивания. Да, он осуждал крайности местных органов советской власти, был оппонентом Петра Петровского и его сторонников. Но понимал ли он, что дело не в Саратовском совете и не в Петровском, понимал ли, что политика расказачивания разрабатывается на самом верху и спускается для исполнения местным органам власти? Доказательств такому пониманию нет. Ружейников мог и не знать о секретной директиве ЦК РКП(б) от 24 января 1919 года. Но газеты читать он же должен был! А читая газеты, должен был понимать, что политика расказачивания спущена сверху, творцами ее являются отнюдь не Петровский, Лежава, Струппе и иные ретивые молодые властители тогдашнего Уральска. До критики высших эшелонов власти Ружейников не поднялся. Было ли это искреннее непонимание сути происходящего? Как знать! Несомненно одно: практику расказачивания, практику бессудных расстрелов и иных карательных мер он осудил. За что и поплатился своей политической карьерой. После Первого съезда трудовых казаков и роспуска Казачьего отдела ВЦИК он был переведен на медицинскую работу, говоря сегодняшним языком, пристроен по специальности…

Автор: Олег Щёлоков,
доктор исторических наук

ВСЕ РАЗДЕЛЫ
Top