По суровым законам
(Окончание. Начало в № 1)
Встреча с братом
Большую часть Великой Отечественной войны Николай Ветров провоевал, будучи механиком полка «Нормандия-Неман». В составе этой прославленной авиачасти он проделал большой фронтовой путь. Навсегда остались в памяти фронтовика названия населенных пунктов, где базировались эскадрильи полка: Городечня, Барсуки, Антоново, Средники, Бладиу… Бои все дальше откатывались на запад, а вслед за ними перемещались и летчики, меняя один полевой аэродром на другой. А местечко Алитус, что находилось в Литве, навсегда запомнилось молодому бойцу тем, что у него нежданно-негаданно произошла здесь встреча с братом Андреем, который был на восемь лет старше его, 1910 года рождения. Он почти ничего не знал о брате, кроме того только, что он тоже в армии, где-то воюет с фашистами. И вдруг от отца, Федора Михеевича, приходит письмо, в котором тот сообщает младшему, что брат Андрей со своею частью находится где-то недалеко от Алитуса, всего в нескольких десятках километров. В письме указывалась и полевая почта, по которой можно списаться с Андреем. Николай сразу откликнулся, и буквально через несколько дней, в августе 1944 года, Андрей заявился к ним на аэродром. Правда, он не сразу нашел его.
Попал сначала в какую-то авиационную часть и долго расспрашивал там, не знают ли они такого, и показывал фотографию брата. Ответ, который он выслушивал, обычно был неутешительный: увы, дружище, помочь ничем не можем, впервые видим этого человека. Оказалось, что Андрей Ветров попал к летчикам соседней части…
Весть о том, что к старшему сержанту Ветрову приехал родной брат, быстро разнеслась по полку, и в помещение казармы, где произошла эта трогательная встреча, набилось много народу. Кто-то протягивал им плитку заграничного шоколада, кто-то курево… Надо же произойти такому и где? На войне, на огромном, протянувшемся на тысячи и тысячи километров фронте! По такому необыкновенному случаю командир полка сделал своему подчиненному щедрый подарок – на три дня освободил его от всех служебных обязанностей.
Пока Андрей Ветров гостил у родственника, он не переставал удивляться тем условиям, в которых проходила повседневная служба личного состава «Нормандии-Неман». Превосходное питание, возможность более или менее полноценного отдыха между дежурствами, а обеспечение табаком – об этом ему, саперу-пехотинцу, заядлому курильщику с большим стажем, и вообще оставалось только мечтать. Он признался, что когда после тяжелого ранения лечился в тыловом санатории – ничего подобного даже не видел. Николай сам не был подвержен этой привычке и от порции, полагавшейся ему, всегда с легкостью отказывался. Наверное, поэтому, когда он, провожая брата к себе в часть, пошел к старшине, отвечавшему за их материальное обеспечение, просить курева, тот наложил ему полный вещевой мешок табаку, а другой такой же мешок плотно набили сигаретами – это был дар французских летчиков советской пехоте.
Через полторы-две недели после этого полк «Нормандия-Неман» готовился перебазироваться на новый аэродром, ближе к фронту, который уходил все дальше на запад. Механик Ветров подготовил к полету свой ЯК-3, однако получилось так, что экипаж истребителя поднялся в воздух без него. К Николаю вновь приехал брат. Тот не скрывал, главное, что его сюда вновь привело, – это возможность разжиться табаком. У них в части с этим дела совсем были плохи. В тот первый раз, когда он, как сказочный Дед Мороз, заявился в часть с драгоценной ношей, вот было радости-то у его сослуживцев. А когда курево кончилось, его все стали уговаривать снова навестить родного братца, родную кровинку…
Сапера Ветрова, несмотря на пред-отъездные хлопоты, опять снарядили в обратный путь с полным мешком табаку, правда, на этот раз сигарет не дали – все летчики уже перебрались на новое место службы.
Больше с братом судьба Николая на войне не сводила – несколько позже, уже в Восточной Пруссии, Андрей подорвется на мине и будет надолго отправлен на лечение на Дальний Восток.
Последние жертвы войны
Полевой аэродром в районе города Пиллау, что в Восточной Пруссии, был одним из последних аэродромов полка «Нормандия-Неман», с которого осуществлялись регулярные боевые вылеты в районы расположения войск противника. Перед майскими праздниками командование распорядилось: зимнее обмундирование заменить на летнее. Для этого Николай Ветров с товарищем, тоже механиком, отправились в БАО (батальон аэродромного обслуживания), который размещался неподалеку, километрах в двух от летного поля. Переоделись во все новенькое, а когда возвращались назад, попали под артиллерийский обстрел. Это вела откуда-то из-за Пиллау прицельный огонь по аэродрому дальнобойная фашистская артиллерия. Вела не первый раз, нанося части существенные потери в живой силе и технике.
Ветров с товарищем, спасаясь от смертоносных осколков, очутились перед какой-то ямой. «Воронка», – мелькнула у них в голове спасительная мысль, они оба – туда. И сразу погрузились во что-то мягкое и… очень пахучее. А когда сообразили что к чему, было уже поздно. Несколькими днями раньше в этом районе, как оказалось, размещалось танковое соединение, и то, что наши бойцы приняли за надежное укрытие в земле, совсем еще недавно было просто отхожим местом.
Долго девчата в прачечной БАО мучились над обмундированием несчастных, но полностью вывести дух, исходивший от одежды, так и не смогли. Кончилось дело тем, что бойцам, пострадавшим от вражеской артиллерии таким нелепым образом, выдали другую армейскую форму.
Обстрелы же аэродрома продолжались, и почему-то чаще всего это случалось во время приема пищи, в обед или завтрак. Может быть, это делалось для того, чтобы нанести наибольший ущерб, когда на аэродроме было особенно много людей и летной техники.
Под одним из таких обстрелов погиб французский летчик и была тяжело ранена телефонистка из наших. Летчик станет последним, кто погиб из летного состава «Нормандии-Неман» в эту войну.
В один из таких полных неопределенности и тревог дней на одном из близлежащий хуторов произошел случай, заставивший говорить о себе весь полк. Кто-то из аэродромного обслуживания, проходя мимо тихого и неприметного хуторка, обратил внимание на старика-немца, который нес в дом из сарая какую-то кастрюлю. Служивый поинтересовался, что, мол, у того там. Старик ответил: несу своей бабке обед.
– А ну, покажи! – потребовал бдительный боец, и когда он увидел, что под крышкой ничего не оказалось, недолго думая, шлепнул старика на месте из пистолета.
В тот же день его забрали в особый отдел авиационной дивизии, в состав которой входил полк. Несколько дней держали там парня, и, наверное, в конечном итоге вся эта история закончилась бы для него весьма плачевно, если бы не сослуживцы. Обеспокоенные его судьбой, они большой группой, человек 12-15, поехали его выручать.
– Мы разбираемся, ищем доказательства его вины или отсутствия таковой, – ответили особисты, когда прибывшие потребовали освободить их товарища.
– Какие еще нужны вам доказательства, кроме того, что который день уже тихо на аэродроме, ни одного обстрела. Да мы вас сейчас самих прикончим как пособников фашистского шпиона!
И чуть ли не силой вызволили из заключения своего фронтового друга. Видимо, старый немец и впрямь каким-то образом сообщал необходимые координаты вражеским артиллеристам. Как его убили, с того дня и прекратились все обстрелы.
Красные трусы
Чем меньше оставалось до конца войны, тем сильнее ощущалась близость долгожданной Победы. Это ощущение буквально было разлито в воздухе, оно угадывалось в каждой улыбке солдат, в каждом их движении и шутке. Чувство было столь сильно у многих, что порой доходило до казусов. Собрал как-то на плацу механиков, мотористов и оружейников начальник штаба полка майор Вдовин и распорядился к Первому Мая всем обзавестись красными трусами.
– А где мы их возьмем, товарищ майор? – спросил у офицера старшина Ветров.
– Как где? – удивился штабист. – Вы же, наверное, видели, из какой ткани у немцев одеяла и перины. Вот и действуйте, да поторапливайтесь, чтобы к сроку успеть!
Бойцы еще и до этого сами обратили внимание на то, что у немцев в брошенных домах постельные принадлежности были почему-то преимущественно красного цвета. На это и намекал недвусмысленно их командир, когда встал вопрос, где брать для трусов материал.
– Как же тогда, – не унимался наш земляк, – расценивать небезызвестный приказ товарища Сталина о мародерстве?
Майор Вдовин бросил гневный взгляд в сторону Ветрова, который никогда не лез за словом в карман и говорил обычно то, что он думал, и разразился длинной бранью. Однако больше к вопросу о спорных трусах он не возвращался.
Но все же Николаю из-за его прямолинейной откровенности эти красные трусы потом аукнулись, да еще как! Первого мая поздравляли группу механиков части – человек тринадцать – с радостным событием – награждением орденом «Красная Звезда». Среди счастливчиков, увы, не оказалось старшины Ветрова.
