Отражение

5 декабря 2019
0
1353

Елене Строковой доверяют реставрацию картин и икон, зная, что подправит и вернет с добрыми, чистыми помыслами. У нее и на своих картинах нередко изображены лики святых, купола церквей, люди в длинных одеяниях, со светящимися нимбами, угадываются образы ангелов. Превалируют белые, сиреневые, розовые, голубоватые тона, и от работ исходит своеобразная душевная благодать.

Пишет пейзажи, натюрморты, абстрактные интерьерные работы – по заказам, отдельную часть занимают картины, которые она образно называет «прикосновением к душе». Здесь и планеты, и зарождение человека, и легкокрылые существа, и малые дети, и параллельные миры. Много символов, недосказанности. «Картины кажутся прозрачными, хотя написаны маслом. В них есть что-то загадочное, неуловимое. Краски и объемы перетекают друг в друга, создавая ощущение чего-то прекрасного, и в то же время таинственного. Художник размышляет над вечным вопросом зарождения жизни. Эту серию картин можно назвать эзотерической, настолько все зыбко, нереально и многозначительно. И все-таки, основная тема – святость материнства, выбор жизненной дороги», – так отзывается о ее работах Галина Гурьева, кандидат искусствоведения.

Мы беседуем с Еленой Вячеславовной в салоне «Богус», творческом объединении уральских живописцев, организованном супругами Потаповыми, тоже художниками, где много картин и изделий декоративно-прикладного искусства.

– Столько времени прошло, а помню, как вчера. При поступлении в детскую художественную школу принесла свои рисунки. Их просматривал Виктор Адольфович Котельников-Гофман, возглавлявший ее. Похвалил! И я почувствовала, как вспыхнула, у меня покраснели щеки, гулко забилось сердце. Выйдя оттуда, полетела, нет, запорхала по улицам города, и мне казалось, что все смотрят на меня и знают, что я умею рисовать, – улыбается она. – Виктор Адольфович был очень сильным педагогом, мастером. Он зажег во мне творческий огонь и привил любовь к искусству. Думаю, было бы справедливым, если бы школа носила его имя, – говорит она.

– В художественной школе, куда меня приняли, царила творческая атмосфера, преподаватели были нашими кумирами. Через год уехала в Ижевск, поступила в вечернюю художественную школу, обучалась иконописи, различным техникам. С огромным желанием выезжала на пленэры в близлежащие деревушки, расположенные в живописных местах.

Вернувшись в Уральск, устроилась в лабораторию завода «Зенит», тогда еще – им. Ворошилова. В те годы молодежь была легкой на подъем, ее влекли романтика, испытания на прочность, и я не осталась в стороне: меня потянуло в ДОСААФ на парашютно-планерное отделение.

Всем нам хотелось поскорее подняться в небо. Наконец этот день настал: рано утром мы поехали на прыжки, потом летала на планере. Вскоре оказалась перед выбором: остаться работать на аэродроме или учиться дальше. И решила поступать в Уральский педагогический институт.

– На художественно-графическое отделение?

– Нет, – качает она головой, – мне казалось более закономерным – на спортфак. Училась на «отлично» и активно участвовала во всех мероприятиях вуза, за что мне хотели даже назначить Пушкинскую стипендию.

На втором курсе вышла замуж, родила сына. Видимо, он впитал тягу к экстриму, поскольку я ездила на спортивном мотоцикле «Чезет», сдавала все спортивные нормативы, вплоть до родов. В последующем Виктор поехал в путешествие с Александром Синельником на ладье «Русич» к берегам Тасмании, на велосипеде, уже в одиночку, проехал четыре тысячи километров по Австралии и недавно – через Альпы – в Германию.

В 90-е годы занималась бахчами, потом работала тренером по плаванию, воспитателем в училище, преподавала гимнастику в гимназии…

– И швец, и жнец… А что же с рисованием?

– Мой дед Алексей Калмыков был художником. Он погиб в Великую Отечественную войну, в сорок втором, и даже не увидел… своего сына – моего отца. Похоже, его гены проявились во мне, и я постоянно рисовала, в школе и на работе.

В Индии работал дядя, привозил оттуда изображения и сувениры разных божеств и храмов, будоражившие мое воображение, что тоже повлияло на увлечение живописью, которой занимаюсь двадцать лет. Пишу в технике лессировки: поверх основного цвета накладываются полупрозрачные краски, и пастозно, создавая рельефность. А также в стиле а-ля прима.

В моем росте большую роль сыграло объединение «Богус». Это творческий островок и большая практическая школа со своими находками, направлениями. Мы выезжаем на этюды в уникальные места Приуралья, совершенствуемся профессионально, запечатлеваем картины редких, исчезающих уголков: Сауркин яр, или, как в народе его называют, Гору змей, заповедник «Дубрава», Аккумы… и устраиваем ежегодные выставки «Певцы родного края».

– Что значит для тебя живопись?

– Это мой мир, в который погружаюсь на какое-то время, отражая реальность, свои мысли, ощущения, фантазии. В принципе, мы все являемся отражением друг друга, и надо уметь видеть себя в других, и других – в себе.

Если хочу поднять настроение, пишу цветы, природу. Нравятся пейзажи, предпочитаю спокойные тона, позитивные сюжеты.

– Над чем сейчас работаешь?

– Готовлюсь к персональной выставке, планирую на начало декабря. Кстати, на ней будут экспонироваться и работы моей ученицы Индиры Аймешевой, единомышленницы, талантливой молодой женщины. Недавно она прошла мастер-класс по новой для нее технике и уже написала несколько интересных картин.

Фото автора
ВСЕ РАЗДЕЛЫ
Top