Несостоявшаяся охота
Бекет Днишев – давний автор нашей газеты. Мы публиковали серию очерков об истории его семьи, обычаях и традициях казахского народа, которые он впитал с детства от своих многочисленных и достойных родственников. Сегодняшний его рассказ – о неудавшейся охоте, которая превратилась в интересную встречу. С той памятной встречи прошло 10 лет, но Бекет с детства взял себе в привычку записывать все, что казалось интересным. Ниже мы публикуем его рассказ об этой встрече в снежную февральскую зиму 2012 года.
В тот февральский день закрытия зимней охоты по приглашению свата выехали в поселок Мерей, до недавнего времени – Логашкино, центральную усадьбу совхоза «Шиповский». Приехали уже поздно вечером: небо быстро темнело, а западный ветер предвещал буран.
На ночлег остановились у дяди Жубая, перебравшегося сюда из Астраханкино после похорон жены поближе к дому своего зятя Марата. Но ни смена обстановки, ни забота близких, не спасали его от тоски и одиночества.
Самое страшное – отстать от своего времени
Восьмидесятилетний дед Жубай и его зять встретили нас радушно. Марат приготовил богатый ужин, а щупленький дед Жубай трогательно, по-стариковски суетился от радости гостям.
После сытного ужина дед Жубай повел со мной беседу о былой жизни в Астраханкино, о людях, которых я помнил с детства, когда приезжал к тете Жамал – одной из шести сестер нашего отца.
Жубай ага, не скрывал радости от того, что нашел во мне заинтересованного слушателя. За время разговора он несколько раз повторил фразу: «Самое тяжелое, оказывается, отстать от своего поколения. Молодым не интересны и непонятны мои воспоминания, они мыслят по-другому. Они или не хотят слушать, или делают вид, что слушают».
А в подчинении – одни женщины
Дед Жубай рассказывал мне о жизни в поселке Астраханкино в первые военные годы. Перед самой войной, когда Жубаю было 17 лет, его назначили гуртоправом. Когда началась война, всех мужчин призвали на фронт. На ферме оставался только управляющий – Хайруш Чикибаев. А у Жубая в подчинении – одни женщины. Он помнил имена всех: Ырыскал Отекешева, Жумаш Торегалиева, Жамал Бисенгалиева, Батима Мусуралиева, Шакен Мамбетова.
Эти женщины вилами грузили сено и возили его на волах от Усихино, что в 15 километрах от Астраханкино. Пока работали, было жарко, а когда ехали обратно, замерзали, и пот сосульками свисал с женщин до снега на дороге. Даже в сильные бураны работа не прекращалась, тогда волов вели за повод, а подводы закрепляли друг за другом, чтобы не сбиться с пути.
Я вспомнил, что тетя Жамал рассказывала мне, что в войну было очень много волков, они часто лежали вокруг скирд сена точно собаки. И только вилы заставляли их подняться. Волки сопровождали погонщиков, ожидая, когда можно будет напасть. Поэтому вилы и спички у женщин всегда были наготове.
Рабочий батальон
В августе 1943-го года Жубая Дюсекешева мобилизовали на срочную службу и воинским эшелоном отправили в Челябинскую область. В подтверждение дед достал удостоверение: «Дюсекешев Жубай действительно работал в Коркинском строительно-монтажном управлении треста «Челябинскстрой» с 15.11.1943 г. по 20.05.1946 г.
Освобожден от работы по инвалидности второй группы».
Вместе с Жубаем на работы в тот год отправили из нашей местности: Прокофьева, Шамакова и Каракенова из Янайкино, Саратовцева из Переметного, Шамакова и Талапкулова – из Круглоозерного, Абдрахманова из поселка Красный Маяк.
Рабочие батальоны прибывали из Белоруссии, Башкирии, среди прибывших были и женщины. Многие работали на добыче угля. Жубай попал в ОСМУ-5 (особое строительно-монтажное управление). Рабочих поделили на категории. Землекопам и каменщикам полагался паек – один килограмм хлеба в день. Занятые на лесозаготовке получали по 700 граммов. Остальные – по 500.
В бараках по соседству жили и мобилизованные, и политические, и уголовники. Жубай подружился с одним из политзаключенных – Николаем Комалаком. Они часто работали на одном объекте, а однажды Жубай спас Николая от уголовников. Вышел из барака и увидел, как двое с ножом нападают на одного. Жубай поднял крик, и двое убежали, а один остался лежать на земле. Это был Николай. К счастью, применить нож бандиты не успели.
Жубая уважали в рабочем батальоне, ведь в таких условиях все человеческие качества на виду. Вскоре Жубая назначили звеньевым.
Тяжелая работа, плохая одежда и скудное питание истощали людей, но им говорили, что на фронте труднее, и они держались. Видя худобу Жубая, руководство выдало ему талон на УДП – усиленное дополнительное питание. Через 15 дней он заметил, что сил у него прибавилось.
В 1944-м году из рабочего батальона стали направлять группы в помощь Кустанайской области. Иногда от такой группы отделяли несколько человек и направляли на другой объект. Подобная дислокация произошла и с Жубаем. В числе троих его подвезли к какому-то сараю, а когда его открыли, то они увидели штабели из мертвых тел. Людей, умерших от голода и болезней, зимой не было возможности похоронить, и вот теперь им предстояло погрузить и вывезти трупы. Жубай отказался и его собирались привлечь к трибуналу. Затребовали характеристику с места работы, но начальник цеха и политрук спасли его, объяснив, что к работе штрафников его привлекли по ошибке.
Жубай честно отслужил свой срок в батальоне. Прощаясь, Николай Комалак обнял его и, вытащив из-за пазухи, дал ему деньги.
– В то время я мечтал хоть лет десять пожить в мирное время, увидеть детей своих. А вот теперь страдаю от того, что отстал от своего поколения, – грустно сказал Жубай ака.
Я постарался отвлечь аксакала от мрачных мыслей, и он стал рассказывать о земельной системе академика Лысенко: после войны он работал в родном колхозе. Вспомнил, что в трудовом батальоне на лесозаготовке работал Терентий Семенович Мальцев – сибиряк, потомственный хлебороб. В 1944-м году его письмом отозвали в Курганскую область. Впоследствии он стал академиком.
Двое суток бушевал за окнами дома Жубая ага буран. Про охоту можно было забыть. Но остался в памяти этот рассказ Жубая Дюсекешева. И это «закрытие охоты» 2012-го года стало для меня особо дорогим и памятным.
