Наш старый добрый парк

10 сентября 2015
1
2601

(Продолжение. Начало в № 35-36)

В августе 1891 года наш парк посетили два знаменитых гостя: будущий император Николай Второй и будущий  певец мировой известности Федор Шаляпин.

Цесаревич пробыл в Уральске несколько дней и много времени провел в летней резиденции атамана, которая была расположена  в нашем парке. Развлекательная программа для царственного гостя была большой: торжественные приемы, скачки, балы, званые обеды, поездки.

«Картина была замечательная»

Всех знаменитых гостей Уральска  обязательно возили на рыбную ловлю. Для наследника устроили пробную плавню – осеннюю рыбалку на красную рыбу, хотя был еще август. Для этого выехали в Ханскую рощу. Вот как дочь атамана Дарья Шипова  вспоминала об этом событии:

«Ханская Роща была очень красивым, хотя довольно диким парком, расположенным на крутом берегу Урала, с лужайками и вообще большими просветами. И вот, с этого высокого и крутого берега, где Урал протекает с головокружительной быстротой, и где его видно на большом протяжении, предполагал он показать наследнику цесаревичу один из главных промыслов Уральского казачества, во всех его красивых и изумительных по храбрости и лихости приёмах».

Каждый год, после весеннего разлива Урала, приблизительно в начале июня, недалеко от Ханской Рощи, ставилось на реке прочное заграждение из толстых металлических прутьев, чтобы помешать красной рыбе, белуге и осетру, уйти из пределов Уральской области. К осени рыба разводилась в огромном количестве, и вот тут-то и происходила плавня, т. е. массовый улов, который, вместе с багреньем, составлял одно из богатств Уральского казачества.

«В торжественный день показательной плавни будары были заготовлены на берегу на большом протяжении, в огромном количестве. Будара представляет собою удлиненную скорлупку, выдолбленную из одного дерева. Конечно, эта скорлупка очень легко переворачивается и нужна была казачья ловкость, чтобы в ней усидеть; казаки все, кстати сказать, уже с детства великолепные пловцы. Когда наследник цесаревич, в сопровождении моего отца и своей свиты, встал на наблюдательный пункт, на крутом берегу, с которого открывался вид на протекавший у ног Урал, грянул выстрел, и в одну минуту река покрылась тысячами мелких черточек. Это были будары с сидящими в них казаками.

Казаки сговорились заранее: выезжали сразу по две будары и тут же закидывали сети для лова. Картина была замечательная, и по красоте и по оригинальности приёмов. Через час рыбы было наловлено огромное количество и можно было наблюдать, что содержит, в смысле природного богатства, только одна наша река.

Наследник был в восторге и громко выражал свое одобрение.

По окончании плавни для всего мобилизованного казачества был сервирован завтрак на открытом воздухе, на лужайке, на берегу реки.

Как сейчас, вижу эти бесконечные длинные столы, покрытые белыми скатертями. У каждого был свой прибор, с красивым стаканом, в память посещения наследником цесаревичем Уральска».

В некоторых семьях Уральска и до сей поры хранятся эти фарфоровые стаканы с памятной датой – 1891-й и дарственной надписью.

«Ах, как было беспечно и молодо!»

Вечером того же дня на сцене летнего театра в парке был показан спектакль, который дочь атамана Шипова называет «любительским». А между тем, в этом «любительском спектакле»  пел 18-летний Федор Шаляпин, правда, тогда еще мало известный.  Публики собралось много,  из города к Саду то и дело подъезжали извозчики (проезд в один конец – от 15 до 25 копеек), дача и сад были иллюминированы.

«Вечером, в тот же день, у нас на даче, на открытой сцене, был любительский спектакль и очень хорошая малороссийская оперетта приезжей труппы; певцы были в ударе, и наследник цесаревич от души смеялся в комических местах. Приглашенных было очень много, спектакль затянулся до двух часов ночи», – писала в своих воспоминаниях о счастливых уральских  днях  дочь атамана Шипова.

В газете  в те дни писали, что представление закончилось поздно «при свете факелов и бенгальских огней» и отдельной строкой отмечали (прямо, как сейчас), что на представлении присутствовали «высшие чины военной и местной гражданской администрации».

Прибыла ли в Уральск гастролирующая малороссийская труппа певцов случайно или известный в то время антрепренер Любимов-Деркач знал, что в городке гостит высокий гость, а, может, пригласил артистов атаман Шипов – неизвестно. Но приехали они почти одновременно. Цесаревич на день позже, он был в Уральске четыре дня, Шаляпин – пять. То есть уезжали они одновременно. И так случилось, что будущий император и будущий знаменитый певец встретились здесь, в нашем парке. И мощный бас молодого Шаляпина разносился над Чаганом.

«Голос Шаляпина резко выделялся из хора своей красотой и мощью», – вспоминала партнерша Шаляпина, певица  Арди-Светлова.

Уже ставший знаменитым певец с иронией называл свое участие в бродячей украинской труппе «нелепым подвизанием». Вообще об Уральске Шаляпин оставил самые нелицеприятные отзывы.

«…Мы поехали в Уральск, город, поразивший меня обилием грязи и отсутствием растительности. Посредине городской площади стояло красное кирпичное здание – театр. В нём было неуютно, отвратительно пахло дохлыми крысами и стояла жара, как в бане. Мы сыграли в этом склепе для усопших крыс один спектакль, а на следующий день прибыл цесаревич, и нас отправили к атаману, где он завтракал, петь песни на открытой сцене. Хор у нас был небольшой, но чудесный».

Но в письме к Арди-Светловой в 1937 году он с ностальгией вспоминал эту поездку: «… отлично помню наши путешествия и в Бузулук, и в Уральск, и в Оренбург… Ах, как было беспечно и молодо!». В этом письме он называет одну украинскую песню, которую исполнял на сцене летнего театра нашего парка: «Ой, не ходи, Грицю».

Цесаревич каждого из певцов одарил двумя целковыми и еще долго не хотел покидать гостеприимный дом Шиповых.

«Помню, как князь Барятинский, безумно уставший и со страшной головной болью, попросил мою мать намекнуть об этом цесаревичу, – вспоминала дочь Шипова. – А то ведь он неутомим, – прибавил Барятинский, – а завтра опять рано вставать, программа на завтра большая.

Моя мать передала своему августейшему гостю просьбу князя Барятинского. Цесаревич знал, что князь страдает мигренями и сочувственно отнесся к страданиям старого друга своего отца: вскоре, по окончании спектакля, гости отбыли в город».

Шаляпин тоже вернулся в город – в дом, на котором сейчас висит памятная доска.

На следующий день и украинская труппа, и высокие гости покинули Уральск. Труппа незаметно, а цесаревича со свитой провожали всем городом. Шипов поехал с ним до ближайшей железнодорожной станции – Бузулука, где уже стоял царский поезд. Шипов прошел вместе с отъезжающими в вагон, чтобы попрощаться.

«Цесаревич опустился в кресло и глубоко вздохнул.

– Устали, ваше императорское высочество? – спросил мой отец.

– Нет, – сказал он задумчиво, – но я никогда не забуду, Николай Николаевич (так звали отца), тех дней, которые я здесь провел, и те минуты, которые вы заставили меня пережить» (из воспоминаний Д. Давыдовой).

Через десять лет уже император Николай Второй снова будет слушать ставший знаменитым на весь мир бас Шаляпина. Мировая слава Шаляпина началась с Италии: в театре Ла Скала он пел вместе с прославленным  Карузо, а дирижировал им выдающийся Тоскани. Его выступление 16 марта 1901 г. произвело на взыскательных миланских театралов такое же  впечатление, какое, наверное, за десять лет до этого он произвел на не слишком искушенных уральских зрителей. Вот только признание  итальянской публики стоило много дороже – на следующий день Шаляпин проснулся мировой знаменитостью.

Десять лет назад в Уральске и ему, и цесаревичу было «беспечно и молодо» и, казалось, так будет всегда. Шаляпин проживет долгую, полную успеха жизнь, на старости лет, почти потеряв голос, напишет книгу воспоминаний. Императора Николая через 27 лет расстреляют вместе с семьей в подвале дома в далеком Екатеринбурге. И уральские казаки, в порыве верноподданических чувств на руках пронесшие его карету от Ханской рощи до Большой Михайловской, не придут к нему на помощь.

… И разгорелся в парке бой

Революционные настроения уже давно зрели в Уральске. В 1906 году недалеко от парка, на квартире одного из рабочих  проходили нелегальные собрания уральских социал-демократов. На следующий год в парке  под видом народных гуляний прошла первая рабочая маевка, посвященная пролетарской солидарности. Вплоть до 1917 года маевки проводились в Перевалочной и Ханской рощах, а также в  «ямах» у Казенного сада.

В 1919 году через Казенный сад проходила так называемая линия обороны красного Уральска от белоказаков. Красноармейцы предполагали, что белоказаки начнут наступление со стороны парка и не ошиблись, успели подготовиться – вырыли  траншеи и окопы. Может, и не оказывали бы уральские казаки такого яростного сопротивления новой власти, если бы не геноцид, который устроили большевики в казачьем крае.

После того как в январе 1919 года Уральск был взят красными, еще до официального принятия программы расказачивания, из Москвы была получена директива: «Все оставшиеся в рядах казачьей армии после 1 марта (1919 г.) объявляются вне закона и подлежат беспощадному истреблению. Все перебежчики, перешедшие на сторону Красной армии после 1 марта, подлежат безусловному аресту. Все семьи оставшихся в рядах казачьей армии после 1 марта  объявляются арестованными и заложниками.  В случае самовольного ухода одного из семейств, объявленных заложниками, подлежат расстрелу все семьи, состоящие на учёте данного Совета…».

Выполнять директиву Чапаев принялся с энтузиазмом. Фурманов писал: «Чапаев, словно чумной, кидался по степи, пленных приказал не брать ни казачишка. «Всех, – говорит, – кончать подлецов!..».

Свое наступление на город казаки   начали 24 мая 1919 года.  Они форсировали Чаган и тоже окопались в Казенном саду. Белыми невестами стояли цветущие яблони, благоухали сиреневые аллеи, о которых с такой ностальгией вспоминала Шипова, весь Сад был покрыт нежной молодой зеленью, в гуще которой  заливались соловьи. Но на заре разгорелся жаркий бой, и больше не слышно стало соловьев. Строчили пулеметы, свистели пули, сбивая белый цвет и молодую листву с деревьев, оставляя раны на стволах. В небе жужжали аэропланы, сбрасывая красным патроны, табак, продукты. Казаки начали отступать к реке, и почти все были уничтожены красными частями Почиталина.

Казенный сад после этого боя было не узнать: весь перерыт окопами,  с побитыми и срезанными снарядами деревьями. Так печально начиналась его новая – советская история.

Долгое время в парке находили снаряды времен Гражданской войны. До сих пор  еще не перевелись «кладоискатели», которых можно увидеть в парке с металлоискателями. Однажды я спросила, находят ли они что-нибудь интересное? Мне показали гильзы от патронов и пробки Уральского ликеро-водочного завода.

(Продолжение следует)

Фото: Ярослав Кулик
ВСЕ РАЗДЕЛЫ
Top