На железном «нерве» войны

31 октября 2019
0
1068

Они считали, что им повезло: с самого начала войны в Уральск эвакуированы Ленинградское училище связи и Московская школа радиоспециалистов. А поэтому и на фронт добровольцами попасть легче. Все-таки девчонок военные начальники брали неохотно. А война шла уже второй год. И вот наконец их приняли – учиться на радистов. Сразу пятьсот уральских девушек распределили между двумя этими школами радистов. Сразу предупредили: связь – это нервы войны, потеря связи – самое страшное для фронта.

До свидания девочки, постарайтесь вернуться назад

Выдали гимнастерки – большие, но это ничего. Мамы вечерами, глотая слезы, ушивали их дочерям по фигурам. Юбок в армии вообще не было. Юбки они надевали свои – у кого какие есть. Если туго подпоясать гимнастерку широким солдатским ремнем, то с их-то тонкими талиями – красота. На ногах тоже у кого что. Некоторые девчонки не жалели даже туфелек, в которых только раз станцевали на выпускном балу. Большинство же были в белых матерчатых тапочках. Но когда шли колонной по проспекту, то ног не жалели, старались чеканить шаг. Пяткам в матерчатых тапочках было больно, но это ерунда, они же солдаты доблестной Красной Армии.

Идет по проспекту колонна разномастно одетых девчонок, старается не сбиться с шага. В колонне вместе с песней вскипает волна благородной ярости и ненависти к врагу. Над колонной просто витает дух готовности к бою. Идут в этой колонне две сестры Губановы – Маша и Лида. Идут и искренне не понимают, почему женщины, которые стоят по обеим сторонам центральной улицы их города, смотрят на них и плачут, а бабушки крестят вслед дрожащими руками. Почему они плачут? Ведь они идут защищать Родину, вместе с Красной Армией разобьют ненавистного врага и вернутся домой с победой. Высшей честью эти вчерашние школьницы считали возможность умереть за свой народ.

Это был март 1942 года. Маша бросила пединститут, а Лида свой девятый класс школы № 6. Вместе с ней в Московскую школу радистов поступили ее подруги – Женя Голдевская, Надя Павлова, Оля Мурашова. Занимались по двенадцать часов – до октября они должны были освоить всю программу. В мае они в последний раз прошли колонной по проспекту – до вокзала. Немцев от Москвы отбили и школу возвращали на ее прежнее место – в подмосковные Мытищи. На вокзале распрощались с родными, уверяя плачущих мам, что это ненадолго. Они и сами в это верили. Оказалось – на годы. А кто-то – навсегда.

А тогда они учили «морзянку» и к октябрю успели освоить всю программу. Причем у младшей, Лиды, это получалось лучше. У Маши с «морзянкой» были проблемы, она стала телефонисткой, а Лида получила третий разряд радиста.

Для формирования их направили сначала в Казань, а потом в Свердловск. Уральских девчонок раскидали по разным фронтам, но сестер не разлучили: обеих направили в роту связи Степного фронта.

– Боевое крещение мы получили 30 декабря 1942 года на подступах к Сталинграду, – вспоминала Лидия Игнатьевна Губанова. – Была страшная бомбежка, мы понесли большие потери. Поэтому из Сталинграда нас направили под Харьков – для пополнения.

Земля горела и вставала на дыбы

Часть, в которой служили сестры Губановы, располагалась недалеко от станции Чугуево, через которую проходило много эшелонов с военной техникой и солдатами. Немцы бомбили эту станцию постоянно. Одна из бомбежек запомнилась им на всю жизнь. Фашисты налетели внезапно, и показалось, что наступил конец света. Земля горела и колыхалась под ногами. Девчонки поступили по-детски: забились под кровать в какой-то хате и дрожали, зажав уши и прижавшись друг к другу. Когда все стихло, вылезли из своего ненадежного укрытия и не узнали округу: все поле от станции до деревни покрыто ямами от разрывов бомб и усеяно трупами. Одна бомба разорвалась во дворе дома, где они прятались. Потом к бомбежкам привыкли и уже не прятались.

Харьков освобождали долго, фашисты яростно сопротивлялись, только с четвертой попытки удалось окончательно выбить немцев из города, в котором они зверствовали более шестисот дней. С самого начала оккупации в декабре 1941 года в Харькове устроили еврейское гетто. Каждый день оттуда выводили по 250-300 человек и отправляли на расстрел в Дробицкий яр. Там же в яру расстреливали пленных красноармейцев. Гетто существовало до начала 1942 года. За 23 месяца оккупации на территории области убиты 280 тысяч мирных жителей и 23 тысячи раненых и пленных советских воинов, около 160 тысяч молодых людей угнаны в Германию. В самом Харькове около 195 тысяч человек замучены, расстреляны или отравлены газом в «душегубках».

Пять советских армий трёх фронтов – Степного маршала Конева, Воронежского генерала Ватутина и Юго-Западного генерала Малиновского – брали Харьков 18 дней, с 13 по 30 августа 1943 года. Мария Губанова работала телефонисткой при штабе Степного фронта, а Лидия – радисткой – обеспечивала связь дивизии с корпусом. Были случаи, когда шифровки не доходили до штаба корпуса, и ей приходилось доставлять их нарочным, проще говоря, пешком и ночью, рискуя попасть под пулю или под обстрел. К бомбежкам и обстрелам она уже привыкла, а вот темноты боялась. Особенно, если идти предстояло через кладбище. В штабе подсмеивались – вот что значит девчонки – смерть видели не раз, а кладбищ и покойников боятся.

В представлении к награждению медалью «За боевые заслуги» командир пишет: «Во время артиллерийского обстрела тов. Губанова, не теряясь, выполняла боевые задания по радиосвязи «на отлично». При бомбежке села Антоновка тов. Губанова держала бесперебойную связь со штабом армии».

Со своей ротой до победы

Во время боев сестры Губановы не виделись по нескольку дней и только по связи узнавали друг о друге: слава Богу, жива!

Однажды их вдруг обеих вызвали в штаб командира дивизии. Шли, волновались: зачем понадобились, в чем провинились? А когда вошли, узнали полковника, который жил у них на квартире в Уральске.

– Этот полковник, когда была сформирована его часть, перед отъездом на фронт дал нашим родителям слово, что если найдет нас на фронте, сделает все, чтобы мы вернулись домой живыми, – вспоминала Лидия Игнатьевна. – И он договорился с командиром нашей дивизии обменять нас на шестерых своих связистов. Вызвали нас, хотели обрадовать. А мы стоим и молчим, тут только поняли, почему наши ребята смотрели на нас так, как будто прощались, когда мы уходили. Они уже что-то знали. А мы вместе с ними столько прошли, столько испытали. Как мы могли их бросить? И мы отказались. Полковник сначала обиделся, рассердился, а потом говорит: «Я бы на вашем месте поступил так же».

Когда вернулись к своим, столько радости было, настоящий праздник!

Они шли на запад, освобождая на Украине один город за другим. Что такое жирный украинский чернозем, Лида Губанова узнала на собственном опыте – до самой границы месила его стопудовыми кирзачами. Однажды пришла с дежурства, вымыла сапоги и легла спать. А ребята позаботились, решили просушить ее мокрые сапоги и поставили их на печку. Кирза высохла, съежилась, сапоги теперь надеть было невозможно. Лида разревелась: как теперь пойду на дежурство? А ребята отправились к разведчикам – подыскивать ей обувку. У разведчиков пленные немцы, стали с них сапоги стаскивать, но никак не могли подобрать по размеру своей связистке. Наконец подобрали, обули, так и ходила в немецких сапогах, пока старшина не выдал ей новые.

В мае 1944 года Лидия Губанова была награждена медалью «За отвагу». В представлении к награде командир Отдельной роты связи 58-й гвардейской стрелковой дивизии подполковник Маринин пишет: «Тов. Губанова за время своей службы проявила себя исполнительной и отважной связисткой. Особенно проявила себя в наступательных боях и боях за расширение плацдарма на правом берегу р. Днестра. Находясь на наблюдательном пункте командира дивизии, т. Губанова в исключительно тяжелых условиях обстрела со стороны противника и частых бомбардировок вражеской авиации стояла на своем посту и при обрыве проводов выходила, рискуя жизнью, и устраняла порывы связи».

В мае 44-го обеих сестер приняли в партию. Рекомендации комсомолкам Губановым дал командир роты.

– Всю свою жизнь и в военные годы и после мы с сестрой честно выполняли свою работу и с честью несли это высокое звание, – писала Лидия Игнатьевна в своих воспоминаниях. – Хотя сейчас разогнали партию коммунистов, но мы, рядовые члены, ими и остались.

Партийный билет она хранит, как самое дорогое, вместе со своими боевыми наградами.

После Украины освобождали Польшу, Чехословакию. Победа была близка, а они все хоронили своих товарищей. Умирать за чужую землю совсем не хотелось. Марию демобилизовали по состоянию здоровья. А Лида шла дальше, в Европу.

В мае 45-го ее наградили орденом Красной Звезды. В представлении к награде командир пишет: «В боях за Родину проявляла себя отважно и мужественно. Обеспечивала командование бесперебойной связью. В районе Мерцдорф была потеряна связь … т. Губанова проявила инициативу, использовала обходной путь радиосвязи и своевременно передала в полк боевой приказ, чем способствовала выполнению задачи полка. В районе Бреслау тов. Губанова под минометным обстрелом, проявляя отвагу и мужество, не покидала радиостанцию и передавала боевые приказы в стрелковые полки. Достойна награждения орденом Красной Звезды».

Война для Лидии Губановой закончилась в чешском городе Будевице 12 мая 1945 года. Она, связистка, о капитуляции узнала первой. Но Прагу освобождали последней из европейских столиц, уже после капитуляции. Она вернулась в родной Уральск в августе, ей было 22 года. На солдатской гимнастерке орден Красной Звезды, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За освобождение Праги».

Эх, посмотрели бы нынешние чешские вандалы, рушащие памятники советским воинам в глаза той юной русской девушки, которая освобождала их страну и их столицу!

На ниве культуры

После войны Лидия Игнатьевна работала в райкоме партии Бурлинского района, с января 1955 года заведующей городской библиотекой имени Горького. В 1963-м году она окончила Московский институт культуры и стала директором областной библиотеки имени Крупской. Дважды награждена знаком «Отличный работник культуры СССР», «Заслуженный работник культуры Казахской ССР», медалью имени Крупской, Почетной грамотой Верховного Совета Казахской ССР. В сфере культуры Лидия Игнатьевна проработала более полувека, 30 из них – в библиотеке. Четверть века она была бессменным руководителем старейшей библиотеки Казахстана.

В прошлом году ветеран отметила свой 95-й день рождения. К этой дате областная библиотека подготовила не только праздничное поздравление, но и библиографический указатель, подняла документы из архива Министерства обороны РФ, свидетельствующие о боевом и трудовом пути Лидии Игнатьевны Губановой.

– Лидия Игнатьевна постоянно вела работу по повышению квалификации работников библиотеки, – рассказывает сотрудница библиотеки Мугульсум Бикбау. – За годы ее работы все сотрудники библиотеки, не имевшие высшего специального образования, закончили ведущие вузы страны. Наша библиотека являлась постоянной базой прохождения практики для студентов вузов Казахстана. Как методический центр библиотека разрабатывала документы по централизации сельских и городских библиотек. Централизация значительно улучшила сохранность книжных фондов и их доступность читателям из сельской местности.

Лидия Игнатьевна большое внимание уделяла работе районных, сельских библиотек. До сих пор помнит всех передовиков из самых отдаленных районов. Областная библиотека имени Крупской по праву считалась лучшей в Казахстане и неоднократно отмечена дипломами Министерства культуры СССР и Казахской ССР. При этом Лидия Игнатьевна постоянно вела большую общественную работу, неоднократно избиралась депутатом городского Совета.

В 90-е годы, когда разваливалась страна, за которую они воевали, бывшие фронтовички объединились в клуб при музее своей боевой подруги Маншук Маметовой. Они не предали боевой дружбы, фронтового братства, памяти тех, кто не вернулся с полей сражений. Они не сдали свои партбилеты и ничем не обесчестили свои ордена. В атмосфере, когда ветеранов унижали и оскорбляли, они продолжали ходить по школам и училищам и рассказывать молодежи о войне. Они собирались в музее, пели фронтовые песни, и им казалось, что Маншук среди них, защищает их от лжи и напастей своим пулеметом. Их было 67 – бывших радистов, санинструкторов, снайперов. Девчонок, дошедших до победного мая. Женщин, вопреки войне родивших и воспитавших детей. Восстановивших то, что было разрушено. Пожилых женщин, переживших столько, что хватило бы на десяток жизней. Сейчас их осталось только двое. Лидия Игнатьевна Губанова и Алевтина Тимофеевна Митрохина.

У Юлии Друниной есть такие строки:

Как же я и худа и мала
Сквозь пожары к победному маю
В кирзачах стопудовых дошла?
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?
Что гадать – был и есть у России
Вечной прочности вечный запас.

Их личный «запас прочности» не вечен. Лидия Игнатьевна не подошла к телефону, плохо себя чувствует. Говорить с ней о войне нельзя – ей нельзя возвращаться в те сороковые. Чуткий нерв войны Лидия Игнатьевна Губанова и сегодня как будто держит связь между прошлым и будущим.

Фото Ярослава Кулика и из архива музея Маншук Маметовой
ВСЕ РАЗДЕЛЫ
Top