«Могильщик» советской генетики
До сих пор в публикациях о научных исследованиях в СССР и странах СНГ недобрым словом упоминается имя академика Трофима Лысенко. Его иронично называют то народным (иногда – антинародным) академиком, то «могильщиком» передовой науки. Люди старшего поколения наверняка помнят, что именно Лысенко назвал генетику «продажной девкой империализма». Как же это случилось? Почему Лысенко так стремительно вознёсся на научный олимп?
Выйти в люди
Журналист газеты «Правда» Федорович, общавшийся с Лысенко, оставил его показательный портрет:
«Если судить по первоначальному впечатлению, то от этого Лысенко остаётся впечатление зубной боли – дай Бог ему здоровья, унылого он вида человек. И на слово скупой, и лицом незначительный – только и помнится угрюмый глаз его, ползающий по земле с таким видом, будто, по крайней мере, собрался он кого-нибудь укокать».
На самом деле Трофим Денисович Лысенко «укокал» не одного своего противника. Больше того, он громил своих врагов целыми институтами. Благодаря стараниям Лысенко генетика в СССР оказалась под запретом. Имея посредственное образование, он стал академиком, получил восемь(!) орденов Ленина и оказался на вершине советского олимпа.
Родился Лысенко в 1898 году в деревне под Полтавой. В детстве помогал родителям по хозяйству, опекал младших братьев и сестру. Только в 13 лет его отдадут учиться грамоте. Он учился ей недолго – всего два года, однако амбиции Трофим уже тогда имел большие. Он жаждал стать образованным и выйти в люди.
Научившись читать и писать, Трофим отправился в низшее садоводческое училище в Полтаве. На более престижное учебное заведение он тогда рассчитывать не мог. Лишь после Февральской революции 1917 года он перебрался в среднее училище, которое находилось в Умани.
В 1921 году, сразу после завершения учёбы в училище, Лысенко отправили учиться селекции в Киев. Там и определилось его научное будущее: выходец из низов народа, что в те времена ценилось больше знаний, поступил в сельхозинститут по специальности «агрономия» на заочное отделение.
Трофим плохо разбирался в терминологии, не знал иностранных языков, не мог своевременно знакомиться с трудами иностранных учёных. Зато имел большое самомнение. Закончив в 1925-м институт, он, к удивлению бывших сокурсников и преподавателей, опубликовал несколько «научных» работ и считался подающим надежды молодым специалистом. После выпуска его направили работать на азербайджанскую селекционную станцию в Гяндже.
Горох – всему начало
Трофим не разбирался в местном климате и особенностях тамошнего земледелия, но горел желанием себя показать. Ему требовалось обеспечить прокорм животных зимой. И придумал знаете что? Зимнее выращивание гороха! Полнейший бред, как считали более образованные агрономы. Но Лысенко повезло: зима в Гяндже выдалась на редкость мягкая, и горох не погиб. Скот благополучно пережил зиму.
О молодом агрономе стали писать в газетах, к нему зачастили журналисты. Лысенко решил воспользоваться неожиданной удачей и… перешёл к зерновым. В 1927 году он запряг своих коллег в обработку математических данных и сделал новое открытие: растения развиваются по фазам, для вызревания им необходимо неизменная сумма градусо-дней. Если придерживаться этого постулата, то неурожаев не может быть в принципе! О «новом законе земледелия» тут же доложили наверх. Трофимом Лысенко заинтересовался Сталин.
Между тем, Трофим Денисович открыл так называемую «необходимую яровизацию зерновых». То есть, перед высеванием семена необходимо выдерживать на холоде, чтобы «закалить». От этого способа, хорошо изученного ещё в начале ХХ века немцем Иоганном Гаснером, в мире давно отказались, но Трофим продолжал развивать идею, приписав открытие себе. И по всему Советскому Союзу начали срочно яровизировать зерновые.
Поразительно, но в яровизацию поверил даже Николай Вавилов, в институте которого трудился Лысенко. Он также начал эксперименты по выращиванию пшеницы при круглосуточном освещении, для чего ночью на полях включались мощные лампы. «Закаляли» и освещали зерновые до самой войны, но урожаи от этого не возросли. Генетики дали этому своё объяснение, которое очень оскорбило Лысенко. По сути, с этого и началась его лютая ненависть к генетике.
Все, кто выступал против открытий «народного академика» или смел его критиковать, становились врагами. В 1933-1937 годах это слово имело особый оттенок: враги маячили везде. Ополчились они явно неспроста и на отважных первопроходцев агрономии и селекции, которые «академиев не кончали». Чтобы справиться с противниками, Лысенко решил использовать авторитет Сталина.
Любимец власти
Команду экономистов и производственников Сталин, как известно, создал первоклассную. Даже противники называли их «людьми из стали»: созданный в СССР высочайшими темпами экономический фундамент помог СССР выиграть войну, быстрее других стран восстановиться после неё. На том «сталинском заделе», несмотря на сомнительные эксперименты Хрущёва и некоторых других руководителей, страна существовала ещё долго.
Людям некомпетентным в такой команде места не находилось. Тем более удивительно, что в компанию «стальных людей» попал Трофим Лысенко. Многие учёные и публицисты пишут, что он очень нравился «отцу народов». Мол, именно таким представлял себе Сталин человека из народа, творящего отечественную науку. В 1934 году Лысенко приняли в ряды советских академиков. В том же году в своём докладе его труды отметил сам Мичурин, а вскоре Лысенко наградили орденом Ленина.
Академик, орденоносец, директор института, верный сын партии… Под его началом нововведения обрушились мощным потоком: чеканка растений (обрезание побегов для ускорения плодоношения), яровизация, летние посадки картофеля, ускоренное вызревание новых сортов…
Учёные говорили Лысенко, что такое вызревание требует применения генетики. Однако Трофим Денисович считал, что есть две генетики: одна правильная, пролетарская, мичуринская (по сути, селекция). И вторая – враждебная, фашистская, направленная против человека. Законы Менделя для него не существовали. Гены как таковые академик Лысенко просто отрицал. Всех, кто думал, что гены существуют, называл врагами.
Все эти «разборки» происходили в 1930-х. Враги Лысенко поехали в лагеря, а некоторых расстреляли. Аресты только способствовали карьерному росту самого Лысенко. После того как репрессировали директора Института генетики Николая Вавилова, в его кресло сел Трофим Денисович. В кулуарах поговаривали, будто именно по доносу Лысенко прежний хозяин кабинета был арестован. Так или иначе, но улик академик не оставил, приняв институт в 1940 году.
В 1942-м его включили в комиссию по расследованию злодеяний фашистов. Теперь несогласных с ним легко могли обвинить в симпатиях к фашизму. Лысенко получал награды, публиковал научные труды, совершал открытия, над которыми учёные лишь потешались: посадка по стерне, ветвистая пшеница, посадка верхушек клубней картофеля, гнездовые посадки… Академик совершенно серьёзно утверждал, что при особой культивации рожь может переродиться в пшеницу и наоборот.
Расправившись с оппонентами и не пожалев о судьбе посаженных и расстрелянных, Лысенко благополучно пережил войну, развенчание культа личности Сталина и «оттепель» Хрущёва. В 1955-м, через два года после смерти Сталина, центральные издания опубликовали письмо против Лысенко, так называемое «письмо трёхсот» – по числу подписей биологов, генетиков, физиков, химиков и других учёных. Однако Хрущёв этой инициативы не поддержал. Трофима Денисовича сместили с поста директора Института генетики только в 1965-м.
Сместили, но оставили начальником лаборатории научно-исследовательской базы Академии наук «Горки Ленинские». Заведовал он этой лабораторией до своей смерти в 1976 году…
