Как спасали Злату Прагу

17 октября 2019
0
1100

(Окончание. Начало в № 41)

Профессор ЗКГУ, ученый, историк, создатель и хранитель военно-исторического музея университета Павел Романович Букаткин в годы войны награжден орденом Красной Звезды, двумя медалями «За отвагу», «За победу над Германией», а также медалью «За освобождение Праги». Чешский орден «За храбрость» ему лично вручил генерал Людвик Свобода, воевавший в Красной Армии командиром Чехословацкой пехотной бригады.
Павел Романович помнит, как в самый канун Победы погибали его товарищи и с каким ликованием встречали их в мае 1945 года жители Праги. И сегодня ему особенно горько и больно, когда из новостей он узнает о том, как в Чехословакии оскверняют и сносят памятники тем, кто сложил головы за ее освобождение. А недавно посягнули на маршала Конева, который сделал все, чтобы Прага и ее жители остались живы. И посягают те, кто, может быть, и родился только благодаря тем, кто пожертвовал ради этого своей жизнью.

Помочь восставшим

Тогда, в мае 1945-го года, они спешили на помощь восставшим против немецких оккупантов чешским товарищам – взять последний оплот фашистов, спасали повстанцев.

Движение Сопротивления в Чехии было слабее, чем даже во многих странах оккупированной Европы. Чехи считали, что освобождение, рано или поздно, придет извне, а маленькому чешскому народу не следует проливать кровь в неравной борьбе и рисковать уничтожением Златой Праги. Американский главнокомандующий тоже не особо рвался освобождать Чехословакию. Эйзенхауэр писал 28 апреля: «Я не хотел бы рисковать американскими жизнями во имя чисто политических целей. Чехословакия должна быть очищена от немецких частей, и при этом мы должны сотрудничать с русскими». «Я не попытаюсь предпринять ни одного шага, который посчитаю неразумным с военной точки зрения, лишь для достижения неких политических выгод, разве что получил бы в этом смысле конкретный приказ», – ответил Эйзенхауэр на следующий день Черчиллю, давившему на американских военных с тем, чтобы это они заняли Прагу.

Кстати, мечтали сдаться американцам и сами немцы, не считая власовцев, засевших в Праге. По мнению историков, в сложившейся обстановке даже убежденный нацист Шёрнер думал об одном: как избежать советских лагерей и сдаться со своими войсками американцам. Желательно вместе с Прагой, но, если не получится, просто отступить на запад.

Продвинуться союзникам на восток так далеко, насколько удастся, требовали два человека: Черчилль, которого послевоенное будущее Европы волновало намного больше, чем война с Японией, и американский генерал Джордж Паттон. Паттон первым среди американских политиков и высокопоставленных военных публично заговорил о советской угрозе и прославился сказанными вскоре после капитуляции Германии словами, что, мол, раз уж мы сорвали наших парней с места и отправили сражаться за океан, надо было заодно и Москву взять.

Черчилль по поводу Праги писал Трумэну: «Несомненно, что освобождение Праги и большей части западной Чехословакии вашими силами могло бы изменить послевоенную ситуацию в этой стране и оказать влияние на другие страны. Напротив, если западные союзники не сыграют заметной роли в освобождении Чехословакии, эта страна может пойти тем же путем, что и Югославия».

Однако к Черчиллю в Вашингтоне мало прислушивались, а над Паттоном имелось начальство повыше.

Таким образом, восставшая Прага оказалась без поддержки и под угрозой расправы. Силы для подавления восстания у немцев были, и Шёрнер обещал «превратить Прагу во второй Берлин». Шёрнер отдал приказ: «Восстание в Праге должно быть подавлено всеми средствами. Прага должна, безусловно, опять перейти в немецкие руки», и начал подтягивать эсэсовские части, чтобы прорываться с боем. В городе начались перестрелки между немцами и восставшими. На Устобской улице в районе Панкрац (ныне улица Жертв 6 мая) нацисты в поисках повстанцев убили 53 безоружных жителя, в том числе женщин и подростков.

Хорошо вооруженная миллионная группировка Шёрнера доживала последние дни, но расправиться с малочисленными восставшими ей не составляло труда. К тому же, немцы уже предлагали им сделку: мы сложим оружие, а вы выпустите нас из города.

Неимоверный по темпам бросок

«У нас была острая тревога за Прагу, острое желание, как можно скорее прийти на помощь своим братьям, прежде чем фашисты, использовав преимущество в силах, успеют расправиться с ними, – пишет Иван Конев в своих мемуарах. – Это чувство было у нас всеобщим. Оно владело и мною, командующим фронтом, и рядовыми танкистами из армий Рыбалко и Лелюшенко, которым, чтобы утром ворваться в Прагу, пришлось совершить в ночь на 9 мая неимоверный по темпам 80-километровый бросок. К Праге стремились, и каждый из нас сделал все, что было в человеческих возможностях».

Войска двигались так стремительно, что порой многим важным событиям, которые происходили на их пути, военные не придавали значения. Так, например, 5-й механизированный корпус генерала Ермакова, походя, на лету разгромил большую штабную колонну немцев. Разгромил и пошел дальше. Останавливаться и разбирать документы – было некогда. Уже потом узнали, что танкисты Ермакова разгромили пытавшийся уйти к американцам штаб группы армий «Центр» фельдмаршала Шёрнера. Сам Шёрнер переоделся в штатское, бежал в горы и прятался там, пока его не арестовали.

Также «случайно» попался предатель Власов, командующий так называемой Русской освободительной армией (РОА). В плен взяли власовскую дивизию генерала Буйниченко. «Когда танкисты стали ее разоружать, то выяснилось, что в одной из легковых машин сидит закутанный в два одеяла Власов, – пишет маршал Конев. – Обнаружить предателя помог его собственный шофер. Танкисты вместе с этим шофером вытащили прятавшегося Власова из-под одеял, погрузили на танк и тут же отправили прямо в тыл 13-й армии. Из штаба 13-й армии Власова доставили ко мне на командный пункт. Я распорядился, не теряя времени, отправить его сразу в Москву».

Дело в том, что власовцы примкнули к восставшим против немцев чехам. Сам Власов уже ни на что не надеялся, но Буйниченко считал, что это спасет жизнь ему и его подчиненным. Но это – в случае, если удастся попасть в плен к американцам. «Генерал Буйниченко хотел оказать союзникам услугу, которая могла бы потом увеличить шансы власовцев остаться на Западе», – писал в книге «Прага в мае 45-го» чешский историк Станислав Кокошка. И чехи были рады такой помощи.

В 05.30 утра 6 мая Чешское радио передало открытым текстом:

«Офицеры и солдаты армии Власова! Мы верим, что вы на последнем этапе борьбы против немецких захватчиков, как русские люди и советские граждане, поддержите восставшую Прагу».

По требованию Буйниченко Чешское радио передало сообщение, что «героическая армия Власова» освобождает город от немцев. На танках и грузовиках РОА красовались надписи: «Смерть Гитлеру! Смерть Сталину!» Новое обращение гласило: «Солдаты так называемой армии Власова! Вас организовали для борьбы против своей Советской власти. Вы решились вовремя повернуть оружие против нацистов, против врагов своей родины. Мы приветствуем это ваше решение. Бейте нацистов так, как пражане, как их била славная Красная Армия!»

Не все в армии Власова были предателями, и теперь они, наконец, могли сражаться против врагов своей Родины. Ну, а главное, конечно, была надежда спасти свою шкуру, сдаться американцам и остаться у них. Но союзники потом выдали Советам власовских генералов и всех остальных.

А тогда, в 45-м, солдаты расстреливали их на месте: к предателям ненависти было не меньше, чем к немцам. Многих власовцев потом судили, но на удивление мягко – отправляли в лагеря, на поселение куда-нибудь в Сибирь, на угольные шахты Кузбасса, на строительство железных дорог. Видимо, рациональность Сталина взяла верх над его нетерпимостью к предателям, ведь надо было восстанавливать разрушенное и восполнять потерянное во время войны население.

Советские солдаты на набережной реки Влтавы в освобождённой Праге

Освободили и попали в плен… дружеский

Помощь власовцев в борьбе с фашистской группировкой не понадобилась. «Одна за другой наши части вступали на территорию Чехословакии, – пишет Конев. – С огромной радостью, хлебом, солью и цветами встречало их чешское население. Советских воинов угощали молоком, а кое-где и вином. Отовсюду неслись взволнованные возгласы: «Да здравствует вечная дружба народов Советского Союза и Чехословакии!», «Да здравствует Россия!», «Наздар!» (Здравствуйте – Н.С.)

Девятого мая войска достигли самой Праги и сомкнули кольцо вокруг бежавших из города гитлеровцев. «В этом очередном и теперь уже последнем гигантском котле оказалось более полумиллиона солдат и офицеров из дезорганизованных и потерявших управление войск группы армий Шёрнера. Теперь им не оставалось ничего другого, как сдаться». (И.С. Конев, «Сорок пятый»)

Но если в одних районах города уже праздновали победу, в других еще продолжались стычки с фашистами.

И в это время, когда советские танки уже вошли в Прагу, «как назло», по выражению Конева, вдруг прервалась проводная связь со штабами армий. Конев, конечно, знал, что Прага взята, но это были разрозненные донесения, а его теребила Москва. Докладывать о полном освобождении Праги в Ставку на основании предварительных данных он не мог. «Можно было, конечно, попытаться запросить штабы по радио открытым текстом, но этого не хотелось делать».

Конев отправил в Прагу самолет из эскадрильи штаба, но тот улетел и в назначенное время не вернулся. А связи все не было. Конев «взял в оборот» генерала Маландина, тот сказал, что тоже отправил в Прагу машину с офицерами, но докладов от них тоже не получил. Конев приказал ему отправить другую группу офицеров – на самолетах.

«Время шло, а самолеты не возвращались и новых донесений по-прежнему не было. Я послал еще одного офицера из оперативного управления штаба фронта на самолете связи и одновременно приказал Красовскому (генерал авиации – Н.С.) поднять группу боевых самолетов и поручить летчикам с малых высот выяснить обстановку в Праге. После их возвращения мы узнали, что в городе никаких боевых действий уже не наблюдается, а на улицах толпы народа. Что Прага освобождена, было ясно, но ни одного вразумительного доклада ни от одного командующих армиями так и не было», – вспоминал Конев.

Оказалось, что причиной того, что командующему не отправили официального донесения, было бурное ликование пражан. Солдаты и офицеры в буквальном смысле не могли вырваться из дружеских объятий чехов.

«На улицах шли сплошные демонстрации. При появлении советского офицера его немедленно брали в дружеский полон, начинали обнимать, целовать, качать. Один за другим попали все мои офицеры связи в окружение – поцелуи, угощения, цветы… Потом в этих же дружеских объятиях оказались и старшие начальники – Лелюшенко и Рыбалко, и Гордов. Никому из них не удалось выбраться из Праги на свои командные пункты, к своим узлам связи и подробно доложить обстановку».

А Коневу беспрерывно звонили из Москвы – должен быть окончательный салют в честь полной победы! Где ваши донесения? Что у вас там? Уже давно подписана полная капитуляция, а от вас все нет никаких донесений.

Вот так, почти 75 лет назад встречали советских солдат в Праге. Маршал Конев стал почетным гражданином города. Именем командира танка лейтенанта Ивана Гончаренко, погибшего от взрыва фаустпатрона в районе Манесова моста, названа улица.

«Наш город был спасен от гибели и разрушения и вырван из лап нацистов, прежде всего, героической Красной Армией. Дорогие братья-славяне! Беспримерный героизм и несравненное самопожертвование советских солдат в этой страшной мировой войне вошли в историю. Но не только в историю – они вошли в сердца жителей Праги и всего чехословацкого народа». (Из выступления мэра Праги Петра Зенкла в мае 1945 года)

Отступление вермахта сопровождалось стихийными расправами чехов над безоружными судетскими немцами. Около 200 тысяч гражданского населения бежали в Германию и Австрию, остальные вскоре организованно выселены в американскую и британскую оккупационные зоны по указанию президента Бенеша.

«Когда я бываю на Ольшанском кладбище в Праге, где покоится прах наших солдат и офицеров, погибших в дни Пражской операции, я с горестным чувством читаю на надгробиях украшенных цветами могил дату «9 мая», – писал спустя 20 лет после войны маршал Конев. – В сущности война уже кончилась, а эти люди погибли здесь. На пражских окраинах, когда вся наша страна уже праздновала победу, погибли в последних схватках с врагами».

А сегодня с этих могил на Ольшанском кладбище срывают таблички с именами героев. Многие в Чехословакии, как и в Польше, памятники советским воинам защищают. Мэр Пражского Града Овчачек лично отмывал от краски оскверненный памятник советским солдатам, на котором надпись: «Воинам Красной Армии. Они погибли, чтобы наша родина жила». Мэр написал в своем Твиттере: «Какая тварь осквернила памятник нашим освободителям перед Пражским Градом?»

В Чехословакии, как и во всем мире, скоро не останется живых свидетелей того, кто на самом деле освобождал мир от фашизма. Чехи, поляки, борющиеся с «проклятым тоталитарным прошлым», оскверняют памятники регулярно. И в этом есть и наша вина.

ВСЕ РАЗДЕЛЫ
Top