Как освобождали Краков
Наши туристы в восторге от красоты древних европейских городов – чешской Праги, польского Кракова. Вот только сегодня тамошние экскурсоводы, показывая красоты своих городов, не рассказывают о том, кто спас их города от разрушений в конце войны. Даже туристам из стран СНГ – потомкам тех, кто сделал это ценой жизни. «Забыли» власти этих городов и стран, кому они обязаны сохранением и этой древности, и этой красоты, и самим своим существованием. В Польше уничтожается любое напоминание об этом: улицы, названные в честь советских генералов, переименованы, памятники снесены.
Краков поляки сдали немцам без боя 6 сентября 1939 года. И те сразу объявили его «старинным немецким городом». Евреев, которых не успели изгнать сами поляки, отправили в гетто и концлагеря, а поляков стали усиленно онемечивать. Ну, тех, кто, по мнению «ученых» с черепами в петлицах, мог подлежать высокой чести стать хотя бы третьесортным немцем. Им запретили говорить на родном языке, а все учебные заведения перевели на немецкий язык. Впрочем, образование теперь полякам не грозило: по плану «Ост» 95 процентов поляков (из тех, что останутся в живых) должны постепенно переселиться куда-нибудь в Сибирь в качестве рабочей силы по освоению территорий для высшей арийской расы. Ну, это после того, как Гитлер завоюет Россию.
«Освободили целехоньким»
Так что поляки зря радовались изгнанию и уничтожению евреев – теперь они заняли их место как «неполноценный» народ. Но сам город немцы не тронули. И взять его целым и невредимым – было делом чести Красной Армии.
«Для меня было очень важным добиться стремительности действий всех войск, участвовавших в наступлении на Краков. Только наша стремительность могла спасти Краков от разрушений. А мы хотели взять его неразрушенным. Командование фронта отказалось от ударов артиллерии и авиации по городу. Но зато укрепленные подступы к городу подвергли сильному артиллерийскому огню».
Это из книги Конева «Сорок пятый». Маршал освобождал Краков в январе 1945 года.
Еще не было бомбардировки Дрездена английскими и американскими ВВС, но Конев как будто знал, что союзники, так вожделевшие овладеть этими городами, могут напакостить, типа – не доставайся же ты никому!
А бомбежки и разрушения можно списать на советскую сторону – их же зона влияния.
И Конев торопился. Как и с чешской Прагой, он ставил себе главную задачу – сохранить город от разрушений, а жителей от гибели. Немцам даже сознательно оставили коридор для отступления – чтобы не вести больших боев в самом Кракове.
«У противника оставалась только одна дорога – на юг, в горы. В данном случае мы не ставили себе задачи перерезать последний путь отхода гитлеровцев. Если бы это сделали, нам бы потом долго пришлось выкорчевывать их оттуда, и мы, несомненно, разрушили бы город. Как ни соблазнительно было создать кольцо окружения, мы, хотя и располагали такой возможностью, не пошли на это. Поставив противника перед реальной угрозой охвата, наши войска вышибали его из города прямым ударом пехоты и танков». (И. Конев).
В мемуарах маршала много моментов личностных, человеческих, что ли. Во-первых, он не приписывает заслуги в успехах боевых действий себе, а всегда отмечает подчиненных: от генералов до рядовых. Во-вторых, выражает собственное отношение к происходящему. Он, видевший столько разрушенных городов на своей родине, радуется тому, что советский солдат сумел уберечь от этого города чужих стран.
«Благодаря умелым действиям генералов Коровникова, Полубоярова, Курочкина древнейший и красивейший город Польши был взят целым и невредимым. Говорят, будто солдатское сердце привыкает за долгую войну к виду разрушений. Но как бы оно ни привыкло, а смириться с руинами не может. И то, что такой город, как Краков, нам удалось освободить целехоньким, было для нас огромной радостью».
Немцы, которые берегли Краков от разрушений для себя, вовсе не собирались оставлять его таковым для Красной Армии. Город был весь заминирован. И советские саперы с риском для жизни обезвредили эти мины в кратчайшие сроки.
«Кстати сказать, мин в городе фашисты заложили более чем достаточно – под всеми основными сооружениями, под многими историческими зданиями. Но взорвать их уже не смогли. Не успели сработать и самовзрывающиеся мины замедленного действия. Первые сутки саперы и армейские, и фронтовые трудились буквально не покладая рук. В тот день, во время боя, я заехал только на северную окраину города, а на следующий день, ровно через сутки, я уже видел расчищенные маршруты с визитными карточками саперов: «Очищено от мин», «Мин нет», «Разминировано».
Средневековые замки, соборы, костелы, ратуши – в городе-музее даже стекла в домах остались целы. Все это Конев видел мельком, проезжая по разминированным улицам на автомобиле.
«…осматривать достопримечательности Кракова мы не могли. На учете была каждая минута.
…Может быть, покажется странным, но по-настоящему я осмотрел Краков, только приехав на десятилетие его освобождения. Осмотрел знаменитый Вавель, дворцы и соборы, побывал в Новой Гуте, … кстати сказать, именно оттуда мы тогда и наступали».
Майор Вихрь
Человеком, спасшим Краков от разрушения, называют разведчика Алексея Ботяна, скончавшегося на 104-м году жизни совсем недавно. Его считают прообразом легендарного «Майора Вихря» из трехсерийного фильма, снятого по повести Юлиана Семенова. Но сам Ботян говорил, что это образ собирательный, и в спасении Кракова принимали участие несколько групп разведчиков.
Алексей Ботян – белорус. Перед войной его деревня оказалась в Польше. Там он в 1939 году воевал с немцами в составе польской армии, которая очень скоро была разбита. И Алексей Ботян оказался в СССР. Он знал украинский, польский, чешский языки и его готовили для работы в тылу врага. В 1941 году Ботяна забросили в немецкий тыл под Москвой, а в 1942 году – на оккупированные Белоруссию и Украину, где он создал партизанский отряд, а потом партизанское соединение, которое насчитывало 700 человек. Они пускали под откос поезда, взрывали мосты, уничтожали гитлеровцев и бандеровцев.
В Польше Алексей Ботян сотрудничал с партизанами. Они его называли «партизан Алеша». Перед разведгруппой Ботяна была поставлена задача – ликвидировать генерал-губернатора Польши Ганса Франка. По дороге группа из 28 человек в городке Илжа освободила пленных польских партизан.
В январе 1945 года разведгруппу Ботяна направили в район Кракова. От поляка, составлявшего карту минирования Кракова, он узнал, что в Ягеллонском замке, расположенном в сорока километрах от города, находится огромный запас взрывчатки, предназначенный для уничтожения исторического центра города, моста через реку Дунаец и взрыва плотины, от чего вода должна была затопить город. Замок хорошо охранялся. Но разведчикам удалось пронести в склад боеприпасов мину замедленного действия и взорвать весь арсенал. А через сутки в Краков вошла армия Конева.
Так спасли Краков. Благодарные жители назвали именем Конева главную улицу города и поставили на площади большой памятник маршалу. Причем, было это в 1987 году. Но простоял он всего три года – в 1991-м памятник снесли, а улицу переименовали. В кого бы вы думали? В улицу «Армии Крайовой»! Той армии, которая сотрудничала с гитлеровцами и была самым коварным врагом партизан, потому что вела двойную игру. А на Украине проспект Ватутина – генерала, освобождавшего Киев – переименовали в проспект Шухевича, который убил генерала. Чем циничней, тем для них лучше.
Вместе с памятниками уничтожается память. Сначала в Польше говорили, что нет никакого «майора Вихря», потом – что Краков вовсе не был заминирован и не было никакого спасения города Красной Армией. Теперь они уравняли Сталина с Гитлером, а нацистский режим – с советским. …И плюют на могилы 600 тысяч наших солдат, отдавших жизни за освобождение Польши.
А Конев тогда, 75 лет назад, мучился в сомнениях: «…в боях за город, где берешь дом за домом, приходится платить дорогой ценой. А людских потерь у нас за четыре года войны и так достаточно. Перспектива победоносного окончания войны недалека. И всюду, где это возможно, так хочется сохранить людей, дойти с ними до победы».
Шестьсот тысяч наших солдат остались лежать там – в полях за Вислой сонной…
