Эту боль не унять

2 апреля 2015
0
1471

Б.С. ШолубайУже несколько месяцев Борис Сергеевич Шолубай живет в Уральске, а почти весь он внутренне еще там, в своей родной Украине. Когда спросишь его о том, как жилось ему в незалежной, ветеран приходит в сильное возбуждение, речь его то и дело путается и в ней нет-нет да и проскользнет какое-нибудь крепкое и острое словцо. Он рассказывает о ценах на продукты питания и прочие повседневные товары, которые постоянно галопируют вверх, о коммунальных тарифах, буквально ввергающих в нищету большинство населения страны, и о многом остальном, что еще недавно составляло привычный ему и его землякам жизненный уклад. Составляло… Теперь приходится говорить обо всем этом в прошедшем времени.

Я внимательно слушаю Шолубая и прихожу к неожиданному выводу: боль ветерана гораздо глубже и объемнее, чем может показаться на первый взгляд. Ведь он по сути, как это ни жестоко звучит, потерял страну, ту страну, в которой родился и вырос, а потом спустя много лет после долгих скитаний уже в пожилом возрасте вновь вернулся туда и думал, что на этот раз навсегда.

–  В Великую Отечественную, –  говорит он, –  я прошел через всю Украину, освобождая ее от фашистской нечисти. Освобождал, между прочим, и Запорожье, где я после возвращения на свою историческую родину прожил последние три десятка лет. Жил не в самом городе, не в областном центре, а около него, в селе с русским названием Сергеевка, что стоит на Днепре.

Когда в Киеве и других регионах страны начались массовые беспорядки под антиправительственными лозунгами, Борис Сергеевич отнесся к этому отрицательно. Много поживший и повидавший на своем веку, он понимал, что ничего хорошего от всего этого простым людям ждать не приходится. Да, во власти долгое время находились нечистые на руку чиновники, которые пеклись не столько о народе, сколько о собственном благополучии. Но и те, кто рвался теперь к властному олимпу, были ничуть не лучше, если не хуже их. Просто одни стремились сменить других.

– Первое время, – говорит ветеран, перебирая в памяти события совсем недавнего прошлого, –  у нас многие верили в то, что вот уберут Януковича, и Украина заживет в счастьи и благополучии. Особенно тогда, когда ее примут в Евросоюз. Я знал одну женщину из соседнего села, которая даже ездила в столицу на майдан. Кухарила там для протестовавших, чтобы они, не дай Бог, на голодный желудок не свергали власть. Ей все время давали какую-то странную приправу и заставляли сыпать в котел, где готовилась пища. Сама же эта бабенка и ела потом борщи вместе с революционерами. Когда же приехала домой, она почувствовала себя плохо. Обратилась в поликлинику по месту жительства, а ее там, бедную, как обухом по голове: эта хворь у вас, мол, от наркотиков. И осторожно спросили, была ли она на майдане? Только тут до нее дошло, какой  приправой она потчевала бунтовщиков…

Надо сказать, за участие в «революции», произошедшей в незалежной год-полтора назад, платили неплохо. Если ты на майдане, например, просто кричал что-то антиправительственное и махал кулаками – получал от организаторов столько-то, а если бросал камни или бутылки с коктейлем Молотова в беркутовцев, выкалывал правоохранителям глаза – расценки были уже значительно выше. Кое-кто из майданщиков столько заработал за те горячие деньки, что вскоре смог даже приобрести квартиру в стольном граде – Киеве.

Военные действия, развернувшиеся в юго-восточных регионах Украины летом минувшего года, напрямую Бориса Сергеевича и его односельчан не затронули, хотя все это происходило по соседству – Запорожье граничит с Донецкой областью, а ныне с непризнанной Донецкой народной республикой. Каких-то 60-70 километров отделяло Сергеевку от зоны боевых действий. Достаточно было ранехонько утром выйти во двор и в почти ничем не нарушаемой тишине услышать приглушенные расстоянием взрывы: это работала тяжелая артиллерия. Каждый такой звук буквально острой болью отзывался в сердце старого солдата.

В госпитале г. Москва, февраль 1945 г.

Мимо Сергеевки из Крыма и дальше на север проходила крупная трасса Симферополь-Москва некогда союзного значения. Очень оживленной она когда-то была, считай, вся Россия ею пользовалась – на полуостров, в бывшую всесоюзную здравницу и обратно ездили сотни тысяч, миллионы людей. Потом, когда Крым вновь стал российским, все это сошло на нет. А уж когда минувшим летом там, на юго-востоке страны, широко развернулись боевые действия, по дороге потянулись в основном лишь колонны военной техники. Машины в большинстве своем были старые, потрепанные и частенько в пути ломались. Ими управляли такие же неопытные водители, которые допускали аварии, порой с человеческими жертвами. Однажды из-за поломки возле крайних домов села застрял бронетранспортер. Борис Сергеевич подошел к парням, возившимся с железками.

–  Куда это вы направляетесь, соколики дорогие? –  спросил он их.

Парни подняли вспотевшие лица, посмотрели на орденские планки на груди ветерана и устало произнесли:

–  На войну… на войну мы едем, дедушка.

–  А что вы там забыли, на войне-то этой? Кто вас туда послал? Ведь вы братьев своих, таких же русских, славян, будете убивать! Немедленно возвращайтесь по домам, по хатам… А если боитесь, что вас за это будут наказывать – уезжайте кто куда может, подальше, пока не кончится весь этот кошмар!

Появились вскоре у них в Запорожье и беженцы. Несчастные бежали от войны, от смерти, ужаса и страданий. Последний раз до этого Б.С. Шолубай видел беженцев у себя на родине более семидесяти лет назад, летом 41-го, перед самым приходом фашистов. Но тогда ведь была большая и справедливая народная война!

В прошлом году у фронтовика был юбилей. Впервые за многие годы с оттенком грусти и печали, и тогда же у старика родились простые, полные горечи стихотворные строки:

Я отметил свой день рожденья,
Исполнилось мне уж 90 лет.
Не жду от власти поздравления,
Хочу лишь счастья всем пожелать.
Я прожил много трудных лет,
Прошел войну и все невзгоды.
И часто я встречал рассвет,
И вспоминал я эти годы.
Я долго жил в Стране Советов
И вовсе кризисов не знал.
Я жил по ленинским заветам
И «Капитал» я изучал.
Теперь живу я в Украине,
В стране чудес,
Где ни порядка, ни закона.
Как ветерану больно мне,
Что нами правят из Вашингтона.
Как тяжело вокруг смотреть,
Что Украина вымирает.
Пора, пора такую власть менять
И жить начать как подобает!

Отъезд Бориса Сергеевича Шолубая с Украины в Казахстан походил скорее на бегство, чем просто на смену места жительства. Нет, он не боялся трудностей или чьих-то угроз, преследований, хотя в своем селе возглавлял одну из самых массовых первичных организаций Коммунистической партии Украины в Вольянском районе. Не раз он встречался с лидером коммунистов Петром Симоненко, а в 2004 и в 2010 годах был даже его доверенным лицом, когда тот на выборах баллотировался кандидатом в президенты страны. Ныне партия по сути находится на нелегальном положении. Пенсия инвалида войны в пять тысяч гривен, несмотря на всеобщее подорожание и резко подскочившую в последнее время инфляцию, позволяла старому человеку более или менее сносно жить. Но тем не менее он уехал, оставил страну, которая его теперь совсем не устраивала и которую проклятый майдан расколол на две кровоточащие части, покрыв всю её черным, удушающим дымом.

(Окончание следует)

В освобожденной Черновицкой области Украины. 1944 г.

Автор: Евгений Чуриков
Фото: Ярослава Кулика
и из семейного архива Б.С. Шолубая

ВСЕ РАЗДЕЛЫ
Top