Есть у революции начало…
(Продолжение. Начало в №47, 49-52)
В советские годы мы мало знали о том, какой жестокой и кровопролитной была гражданская война в нашем крае, рассказывать можно было только о подвигах чапаевцев и жестокости белых. Уцелевшие потомки воевавших против Красной армии об этом молчали. И только земля, буквально нашпигованная снарядами и гильзами, да белые кости, которые вымывал Урал, напоминали о том, сколько народу здесь полегло в этой бессмысленной, братоубийственной бойне.
Лбищенский рейд особого отряда уральской белоказачьей армии, в результате которого был уничтожен весь штаб 25-й дивизии и погиб сам Чапаев, мало что изменил на фронте осенью 1919 года. Командующий Уральским корпусом полковник Изергин, узнав об успехе рейда, ждал, что в рядах чапаевцев начнется паника. Но красноармейцы проявили организованность в отступлении и сумели сохранить боеспособность.
Еще один налет на красных казаки совершили в Янайкино, когда утомленные долгим переходом красноармейцы заснули крепким сном. Но командиры быстро сумели восстановить порядок и отразили атаку, захватив Скворкино.
В эти дни 25-й дивизии присваивается звание «Чапаевской», что вдохновляет бойцов, любивших своего командира, несмотря на всю его «самобытность». Станицы вновь переходят из рук в руки, и каждый такой захват сопровождается новыми жертвами.
Обе стороны измотаны боями, голодом, холодом, болезнями. Кутяков докладывает Лазаревичу: «Патронов в частях нет. Идет дождь, а обуви и шинелей у солдат нет. … Солдаты ропщут. …Положение серьезное». Лазаревич отвечает: «Фрунзе обещал выслать патроны, у меня их тоже нет. Обещал помочь обувью, бельем… Ведите разъяснительную работу».
В начале октября Уральская армия начала свое последнее наступление. К этому времени основные силы белогвардейцев на востоке были разгромлены: Колчак бежал в Иркутск, Дутов – в Китай. И только небольшое уральское войско еще продолжало сопротивление. В начале октября к уральцам примкнули остатки разгромленной под Актюбинском армии Колчака.
«Борьба с уральскими казаками затягивается»
Второго ноября Ленин пишет командующему Туркестанским фронтом Фрунзе: «Борьба с уральскими казаками затягивается. Не вижу, чтобы принимались меры ликвидировать этот фронт поскорей, несмотря на то, что я от Вас требовал все свое внимание сосредоточить на этом».
Фрунзе отдает приказ армии: «Занять всю населенную полосу по реке Урал до Лбищенска, а также район Джамбейтинской ставки и оттеснить оставшиеся части противника в безлюдные степи, с тем, чтобы лишить противника последних ресурсов борьбы».
25-я Чапаевская дивизия и кавалерийский отряд Бубенца переходят в наступление.
Для казаков и беженцев (в отдельных полках по 200-300 человек) наступили страшные времена. Холод, голод, снег, слякоть, тифозная эпидемия.
«Яицкая правда» (орган Уральского ревкома) писала: « … в черном царстве генерала Толстого не все благополучно! Все казачьи силы брошены на фронт. Резервов нет и быть не может. …обмундирования и снаряжения нет. … снаряды на исходе, медикаменты и перевязочные материалы отсутствуют совсем. Дело дошло до того, как сообщают красноармейцы, побывавшие в плену, у умерших раненых снимают повязки, промывают их и опять надевают на раненых.., беженцы располагаются в лугах на бухарской стороне, спасаясь от холода в ямах и землянках. Продовольствия мало. Строевым казакам выдается по фунту (400 гр.) хлеба и то не каждый день… О какой-либо реальной помощи со стороны союзников не может быть и речи. Сообщению с Деникиным мешает наша красная каспийская флотилия… Но в войсках царит монархический порядок, особенно в учебных полках».
В эти дни политотдел 4-й Красной армии на позиции казаков с аэропланов разбрасывает листовки от имени сдавшихся казаков. Они обращаются к «станичникам» с призывом сдаться, рассказывают, как радушно были встречены красноармейцами, которые «накормили их супом с белым хлебом, напоили чаем, дали покурить…». «Мы теперь красные казаки и совершенно прозрели от слепоты, увидели, что правда здесь. Берем в руки оружие и идем мстить настоящим нашим врагам!», – писала группа казаков в одной из таких листовок.
С белым венчиком из роз…
Но израненная, тифозная, окруженная со всех сторон, Уральская армия продолжала сопротивление: несмотря на значительный перевес в силах, красным с трудом удается взять Янайкино, Богатский, Прорвинский.
Одна страшная деталь: многие казаки шли в бой с белыми повязками на лбу – венчиками, которые кладут на лоб покойникам по православному обряду. Они считали себя смертниками. И тут мне наконец стал понятен загадочный конец поэмы Блока «Двенадцать» – о двенадцати красноармейцах-апостолах.
Так идут державным шагом,
Позади голодный пес,
Впереди с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз
Впереди Исус Христос.
Нет, почему впереди красноармейцев идет Христос (ведь они в Бога не верят), даже сам Блок, пишут, не мог объяснить. Стало понятно, почему он «в белом венчике из роз». И почему под «кровавым флагом». Сам Блок в дневниках писал, что должен быть не Христос, «другой». Антихрист что ли? Литературоведы до сих пор бьются над загадкой поэмы «12», которую в советские годы считали «революционной».
Но не все казаки надевали «белые венчики» и были готовы умереть в бою со своими. Сотнями они стали сдаваться в плен. Красная армия наступала.
К 20 ноября 1919 года красные заняли Лбищенск и Джамбейту. Фрунзе докладывал: «С занятием нами Джамбейтинской ставки разрозненные части противника с восточного берега реки собираются к тракту Лбищенск-Сахарная. Противник еще держится к югу от Лбищенска и небольшими отрядами занимает станицу Сламихинская. Основное сопротивление противника сломлено, необходимо развить быстрое преследование и окончательно очистить Уральскую область от разбросавшихся отрядов».
Беженцы стали отставать от армии и становились в степи жертвами налетов грабителей.
Советская власть проявила гуманность. В декабре Ленин издает приказ:
«На основании донесения Рев-военсовета Туркфронта о крайне бедственном положении семейств казачьего населения, эвакуированного белогвардейским командованием из родных станиц в глубь киргизских степей и ныне брошенных там без средств существования, без крова и медицинской помощи и вымирающих от тифа», Совет народных комиссаров постановляет:
1. … принять в порядке особой срочности все необходимые меры по облегчению положения населения области, по устройству возвращающегося в свои станицы беженского казачьего населения.
2. Отпустить для означенной цели в распоряжение Реввоенсовета Туркфронта 100 млн. рублей.
3. … гарантирую именем Советской Республики личную безопасность и забвение прошлых вин всем, ныне оставшимся по ту сторону фронта, вплоть до высшего командного состава … при условии немедленного изъявления ими покорности Советской власти, немедленной сдачи, сохранности всех запасов оружия, обмундирования, военного снаряжения…
Но ответа на этот ультиматум Советы не получили. Казаки сдаваться не привыкли.
Десятого декабря в Калёном командиры-атаманы собрались на совещание: решали, куда отступать? Через Рын-пески на Царицын (ныне Волгоград), чтобы соединиться с армией Врангеля? Но к 20 декабря Царицын был оставлен деникинцами. Из Гурьева на Астрахань путь тоже был закрыт красной каспийской флотилией. Было выбрано направление на Александровск (полуостров Мангышлак), откуда англичане обещали переправить их морем на Кавказ. Для прикрытия эвакуации из остатков частей создали заградительные отряды, еще сохранившие боеспособность. На самом трудном участке пути через ледяную пустыню собирались установить пункты обогрева и питания, но сделать этого не успели.
В это время в красных частях тоже началась эпидемия тифа. Кутяков издал приказ, запрещающий красноармейцам заходить в станицы, которые были переполнены умирающими от тифа беженцами.
Кутяков снова начинает переговоры с белоказаками о капитуляции. Атаман Сладков, назначенный командующим остатками Уральской армии, просит на рассмотрение ультиматума десять дней. Он старается тянуть время, необходимое для эвакуации. Красные захватывают уже оставленный казаками Гурьев. Фрунзе телеграфирует Ленину о захвате «последней вражеской базы».
Не все отряды казаков ушли за Толстовым. Остатки Чижинской и Сламихинской дивизий бродили в песках возле Урдинской ставки. Полковник Горшков долго не мог решить, идти за Толстовым или нет. Наконец решил догонять атамана. С ним вызвались идти 280 казаков, остальные надеялись отсидеться в песках.
На четвертые сутки пути в киргизском ауле Горшков встретил университетского товарища, алашордынца Досмухамедова, который уговорил его сдаться. Вместе с ним сдались 250 казаков, 30 ушли на юг, догонять атамана. Среди этих тридцати был будущий автор книги «Гибель Уральского казачьего войска» прапорщик Масянов.
Алаш-Орда, которая поначалу была союзницей казаков в борьбе против советской власти, перешла на сторону Советов, как только победа красных стала очевидной. Алашордынцы стали нападать на разрозненные группы казаков и уничтожать их. Сдавшийся в плен полковник Горшков был арестован и отправлен в Москву, где его после допросов расстреляли.
Начало пути в ледяную пустыню
Этот поход вошел в историю уральского казачества под названием «Ледяной».
Решиться в зимнее время совершить поход из Гурьева в форт Александровский можно было только от отчаяния и полной готовности к смерти. Тем более с обозами беженцев. Этот путь пролегал через каменисто-песчаную пустыню. Ни деревца, ни ручейка. И вот в этот путь двинулись люди. Сколько их было, не знает никто. Масянов считает – не менее десяти тысяч человек. Половина из них – беженцы. Много раненых, больных тифом.
Атаман Толстов не сумел подготовить свою армию и обозников к этому походу.
В Гурьеве красные обнаружили много складов с запасами продовольствия и одежды. Но почему-то те, кто отправился за атаманом в этот поход, не имели ни запасов продовольствия, ни теплой одежды. Подготовленной к походу оказалось только ядро армии, наиболее приближенной к атаману. Почему беженцам и казакам не раздали продукты и одежду со складов, пока город был еще в их руках, можно объяснить только паникой и растерянностью.
Не были созданы на пути людей склады с запасами продуктов, дров и фуража, что планировалось. Часть обессилевших и раненых осталась в последнем рыбацком поселке Прорва, надеясь дождаться крепкого льда и переправиться по льду, что было ближе до Александровска. Но они были настигнуты красными, большинство казаков расстреляны.
(Продолжение следует)
