Дорога к храму
На автобусе табличка: «Дети», его предоставил центр детского туризма. В автобусе в основном пожилые люди. Шутят: «Мы уже тоже – как дети». Они, в самом деле, не потеряли детской любознательности и любопытства. Члены так называемого клуба друзей музея «Старый Уральскъ» почти каждую неделю отправляются на экскурсию в какой-нибудь уголок родного края. Это особенные экскурсанты: в какой-то момент каждый из них может стать экскурсоводом и рассказать что-то интересное, зачастую из собственной жизни.
На этот раз отправляемся на Кумыску, посмотреть остатки храма на территории бывшего Никольского монастыря. По дороге Нина Пустобаева, много лет проработавшая туроператором, проводит экскурсию:
– Здесь, на месте Сиреневого садика был собор Александра Невского, который уничтожили в 30-е годы прошлого века. В Уральске было 18 церквей. А это – церковь Христа Спасителя, – говорит она то, что многие, конечно же, знают, но это не важно. – Символично, что собор Александра Невского был заложен будущим императором Александром Вторым, а храм Христа Спасителя – будущим Николаем Вторым, – продолжает она.
Первая наша остановка у памятника. Здесь, за Чаганским мостом и автобусная остановка так называется, но мало кто знает, почему. Сам памятник, оказавшийся сейчас в низине, многие и не видели. А это не просто памятник, это могила, где похоронены красноармейцы, погибшие при обороне Уральска от белоказаков.
– Здесь похоронены останки 17 человек. Но по некоторым источникам их намного больше, – говорит краевед Владимир Кутищев.
И тут же между краеведами завязывается дискуссия на тему: здесь или не здесь проходила линия обороны Уральска.
Мы едем дальше.
– А вы знаете, что здесь, на даче местного художника Каменского, в 1900-м году жил писатель Короленко? – спрашивает кто-то в автобусе. – А Макар Егорович Верушкин, он был учителем в сельскохозяйственной школе на Войсковой ферме, сопровождал его в поездках по хуторам и станицам?
Бывшая сельскохозяйственная школа – наша следующая остановка. Решение об отводе 500 десятин земли под войсковую сельскохозяйственную школу и хутор при ней – «для развития сельскохозяйственной промышленности в войске» было принято в 1885 году. В постановлении съезда выборных от хуторов казаков говорилось, что это учреждение «принесет несомненную пользу делу народного образования и будет, несомненно, способствовать преуспеянию нравственного состояния подрастающего поколения».
Сейчас в этом здании литейно-механический завод. Памятная доска с когда-то позолоченными, а ныне полустертыми буквами, гласит:
«В присутствии его Императорского Высочества, Государя Наследника Цесаревича Августейшего Атамана Николая Александровича Уральская войсковая С. Х. школа освящена и открыта 30 июля 1891 года».
Доска настолько прочно была вмонтированная в стену внутри здания, что ее не могли выломать, как ни старались, даже оголтелые большевики.
Сохранились воспоминания дочери атамана Шипова о том дне 30 июля 1891 года.
«На третий день пребывания наследника цесаревича в Уральске, отец повёз его завтракать на ферму, где производились опыты искусственного орошения. Уральская область очень страдает от засухи, как и весь юго-восток России. Дожди обыкновенно бывают весной, и тогда степь покрывается ковром разно-цветных тюльпанов. Летом же, за отсутствием дождей и полива, эта же степь превращается в выжженную печальную пустыню.
Мой отец задался мыслью показать на клочке земли, что получилось бы, если канализировать этот богатый край, и устроил в степи ферму с показательным хозяйством. Он канализировал порядочную площадь, насадил деревья и тут же устроил пробный посев пшеницы и других злаков.
После завтрака, за которым подавали девицы в голубых платьях, в белых чепчиках и передниках, наследник цесаревич собственноручно посадил дуб. Он очень заинтересовался фермой и вопросом орошения, которое, конечно, дало блестящие результаты, хотя в большом масштабе моему отцу, увы, не удалось провести за время своего управления областью».
Дуб, посаженный царской рукой, мы не нашли. Представить себе «девиц в голубых платьях и белых чепчиках» в гулко-пустом, холодном и неуютном здании тоже было трудно. Но приятно удивила ухоженная территория завода с портретами ветеранов войны, стелой с фамилиями земляков, погибших в годы Великой Отечественной войны.
Первый набор в сельскохозяйственную школу составлял 42 человека. Принимали только мальчиков независимо от национальности. Учащиеся жили в интернате, почти все получали стипендию. Из 42-х учащихся через четыре года школу закончили только 10 человек. Обучение каждого выпускника обошлось Войску в 3324 рубля – расходы неслыханные, встал вопрос о закрытии школы. Много было потрачено и на ферму: высокопородный скот выписывали из-за границы, старались внедрить новые средства труда. Но школу и ферму удалось отстоять. В 1912 году в школе уже обучались 96 человек, 22 из них – казахи. Самые способные выпускники имели возможность продолжить обучение в высших учебных заведениях России.
В Уральской сельскохозяйственной школе учился впоследствии крупнейший ученый-энтомолог Борис Петрович Уваров. В 1920-м году он эмигрировал в Англию, где за научную деятельность был удостоен высшей награды Великобритании – ордена Подвязки.
Из Уральской сельхозшколы вышли десятки ученых: академик Бараев, заслуженный агроном Казахстана Башмаков, оба – Герои Социалистического Труда.
– Здесь же была мемориальная доска о том, что в сельхозшколе учился Неусыпов! – восклицает кто-то из нашей группы.
Доску установили в 1979 году с надписью: «Здесь в 1906-1910 годах учился Ф.М. Неусыпов – парламентер Ленина». Когда эта доска исчезла, никто не знал. Хотел Филипп Неусыпов стать агрономом, а стал революционером и погиб. Трагическая судьба постигла и управляющего фермой и училищем Гурьяна Макаровича Фомичёва, человека исключительной энергии и ума. Активный участник первой русской революции, он впоследствии принял участие в белом движении, но не захотел покидать родные края. Пешком прошел сотни верст, вернулся и сдался красным властям, сказав, что хочет работать на родной земле. Но его арестовали, а через четыре месяца – 27 июля 1920 года губЧК вынесла приговор, и в тот же день привела его в исполнение. Гурьяна Фомичёва, одного из основателей сельскохозяйственной школы и сельскохозяйственной науки в Приуралье, расстреляли.
На примере судеб выпускников школы можно судить о том разломе, вызванном революцией и гражданской войной, который проходил между бывшими друзьями, родственниками, соседями. Однокашники, представители самой мирной профессии, мечтавшие сделать родной край цветущим, щедрым и изобильным, оказались по разные стороны кровавой баррикады гражданской войны. Еще один выпускник школы, закончивший потом Московскую сельскохозяйственную академию, Яков Хорошхин, набравшись в столицах социал-демократических идей, стал известным революционером и устанавливал в Приуралье советскую власть.
Фамилию Хорошхина, выбитую на могильном камне, мы увидели на территории туберкулезной больницы, бывшей когда-то местом расположения Никольского монастыря. Туда мы отправились из сельскохозяйственной школы. От имени на камне остались только две последних буквы – «о» и «ять», отчество – Павлович. Родился в 1850-м году. Дата смерти стерта. Хорошхин, но не тот, не революционер. Тот сделал карьеру и жил долго. Может быть, родственник, ушедший в этот монастырь доживать свой век. Фамилия одна – судьбы разные.
Нас не сразу пускают за высокий забор, что-то согласовывают по телефону. Старая монастырская церковь видна со стороны озера. Обезглавленная, изуродованная, она все равно как будто парит над обрывом.
Никольская обитель была основана в середине 19 века на Сутягином озере. Озеро имеет форму подковы. Внутри этой «подковы» – почти что на острове – и поселился «схимник Виссарион», основавший монастырь. Его не очень жаловали: казаки потому что он был не свой, «пришлый», а войсковые власти за то, что был старовером. С трудом Виссарион выпросил у Войска несколько десятин земли, где рассадил сады. Остатки этих садов еще помнили некоторые из наших экскурсантов.
В конце 19 века монастырь был преобразован в православный, но «старцы» монастыря отказывались принимать новый постриг и уходили умирать в пещеры Сутягина острова, которые неизвестно кто и когда здесь вырыл. Но зато православному монастырю стали помогать войсковые власти. После того, как после пожара 1892-го года в монастыре сгорела деревянная церковь, нашлись благотворители, которые дали деньги на строительство каменной церкви. Двухэтажную каменную церковь: верхняя Святой Троицы, нижняя – Пресвятой Богородицы, возвели в рекордные сроки – менее чем за три года.
В советские годы в церкви устроили клуб. Кутищев рассказывает, что перед церковью-клубом стояла огромная во весь рост статуя Сталина и, возможно, поэтому здание не тронули – снесли только купола и кресты. В алтаре сделали сцену, в самой церкви – зрительный и танцевальный зал. Настенные фрески в 1893-м году создавали специально приглашенные российские мастера в стиле древней живописи, от них, конечно, ничего не осталось. На штукатурке – остатки советского классицизма в виде танцующих девушек. Заброшенное здание с прогнившими полами и перекрытиями внутри производит удручающее впечатление, но возле алтаря кто-то поставил иконку Спасителя и незажженные свечи.
В нижний придел мы не попали: вход туда остался с западной стороны, она оказалась закрыта забором и нас туда не пустили. Через забор видно, что нижний этаж врос в землю, всюду следы запустения, разрухи, тлена. Почти нависающая над замусоренным обрывом, полуразрушенная и поруганная церковь все равно выглядит благородно. Куда делось ее богатое внутреннее убранство, теперь уже не знает никто. Когда церковь была построена, местная газета писала, что монастырь приобрел «изящный запрестольный образ», украшенный богатым окладом и роскошным киотом. Александро-Невский собор передал новой церкви 11 икон, 2 хоругви и «запрестольный крест». Некоторые иконы были привезены из Афонского русского монастыря целителя Пантелеймона (Иверская Божья матерь, Достойно Божьей Матери, Святитель Николай Мирликийский, Архангел Михаил и др). (Н.И. Фокин «Уральск православный»).
Семь куполов венчали золоченые кресты. Отдельно стояла колокольня с полной звонницей. Можно представить, какой здесь царил покой, умиротворение, красота, когда над озером, над этими лугами и просторами плыл малиновый звон колоколов.
На территории бывшего монастыря в годы войны располагались два военных госпиталя. Мне кажется, что их исцеляли не только доктора. Им помогали Святая Троица и Пресвятая Богородица храма Никольского монастыря. Даже теперь, над разрухой и запустением церкви, над ухоженной территорией туберкулезной больницы как будто витает Святой дух и ощущается милосердие Божьей Матери. «Намоленное место», – сказал кто-то из нашей группы.
