Что наша жизнь? Игра!
В театре Островского премьера спектакля по повести Пушкина «Пиковая дама» в постановке московского режиссера Марии Павловской, уже знакомой уральскому зрителю по спектаклю «Продавец дождя». Жанр спектакля на афише обозначен, как «Мистическая драма в одном действии».
Но спектакль не оставляет впечатления чего-то зловещего и ужасного. Просто история о том, как жажда легко получить много денег, может свести с ума. Белинский в свое время назвал эту повесть Пушкина просто «анекдотом», но то, как этот анекдот рассказан – верхом мастерства.
Можно сколько угодно дивиться сжатости и стремительности текста Пушкина: сухой, энергичный стиль, отстраненные, даже высокомерные интонации, никаких психологических описаний, никакой патетики и излишней эмоциональности в выражении чувств героев. И в то же время все действие насыщено психологией, постоянно ощущаешь этот затаенный трагизм.
И актеры постарались сохранить на сцене эту пушкинскую отстраненность, этот затаенный трагизм, я бы сказала, его, пушкинскую возвышенность над происходящим. Актеры произносят в монологах авторский текст как бы от третьего лица, будто рассказывают анекдот о самих себе. Мимоходом, легко, после карточной игры князь Томский (актер Иван Кочубей) поведал о своей бабушке, знавшей тайну трех выигрышных карт. Игроки – Нарумов (Отличник культуры РК, актер Насим Мамедов) и Чекалинский (Отличник культуры, артист Виталий Котельников) – всерьез этот рассказ не приняли. И только не игравший в карты, осторожный и расчетливый Германн (актер Руслан Джумахметов), услышав эту историю, становится одержимым желанием разузнать тайну трех карт.
С пушкинским лаконизмом оформлена сцена. Главная декорация – большая оконная рама. Сначала за ней падают хлопья снега – петербургская зима за стенами дома Графини (заслуженный деятель Казахстана, актриса Тамара Столярова). Покрытое изморозью, оно символизирует тайну, скрытую за ним.
Все действие спектакля происходит на фоне этого окна. За ним появляется Германн, который впутает в свою авантюру «домашнюю мученицу», воспитанницу графини Анны Федотовны Лизаньку (актриса Виктория Сторожевских). Ее подчиненность и зависимость подчеркнуты механическими движениями марионетки, гуттаперчевой куклы. Так же, как Графине, она готова подчиняться и Томскому, и Германну.
На сцене история соблазнения Лизы решена просто: Германн буквально опутывает и окно, и ее, и себя красной нитью.
Также стремительно, как в повести Пушкина, развиваются события на сцене. Картины меняются с пушкинской легкостью, как слайды на экране.
Кроме оконной на сцене появляются еще и портретные рамы, которые актеры, проходя по сцене, держат перед собой, имитируя то ли видения старой графини о ее молодости, подругах и поклонниках, то ли тени прошлого и плеяду ее предков в стенах особняка. Рамы так часто появляются на сцене, что и сама она начинает восприниматься, как одно большое окно, через которое зрители наблюдают за тем, что происходит. Происходит вроде бы страшное: Германн проникает в спальню старой графини и сначала просит, потом требует открыть ему тайну трех карт. Этот монолог Германна Руслан Джумахметов произносит то умоляющим тоном, взывая к чувствам старой барыни, обещая быть ей вечно благодарным, то угрожающим. Но даже этот драматический момент не вызывает у зрителя особых эмоций. Только жалко старую графиню, которая закрывается руками от направленного на нее пистолета. «Она умерла», – бесстрастно комментирует Пушкин. На сцене Германн берет руку Графини – она падет бессильно. В это время раздаются зловещие звуки: «Убийца, убийца».
Не вызывает жути сцена похорон Графини, когда Германну кажется, что она оживает и дает ему какой-то знак. Даже появление призрака Графини, которая называет Германну вожделенные три карты, происходит как-то буднично. Зритель понимает: нет никакого призрака, есть больное воображение Германна. И финальная сцена, когда Германн ошибается с картой, сыграна без драматического накала. Она и у Пушкина такая: Чекалинский произносит не торжествующе, а «ласково»: «Ваша дама убита».
В общем, хотели сделать триллер, но пушкинская ирония оказалась сильнее. И во многом, благодаря тому, как играет роль Графини Тамара Михайловна Столярова. Кого бы она ни играла – разорившуюся помещицу Раневскую в «Вишневом саде» Чехова – мягкую, непрактичную, предводительницу провинциального дворянства в «Дядюшкином сне» Достоевского, обаятельную Памелу, очаровательную миссис Сэвидж в комедиях Джона Патрика, лукавую и веселую Ханум в «Проделках Ханумы» – она всегда остается гениальной Тамарой Столяровой. Такая разная, но всегда остается сама собой. Тамара Столярова не Пиковая дама, которая по эпиграфу Пушкина в картах означает «тайную недоброжелательность», в ней нет и не может быть этой «недоброжелательности». Она просто уставшая от жизни старая барыня, у которой остались одни воспоминания. Хорошо, что в спектакле есть и молодая Графиня (актриса Светлана Каландарова). Даже во властности старой Графини, когда она командует своей дворней и почти издевается над воспитанницей Лизой, чувствуется эта немощность, этот страх перед близкой кончиной. Нет в ней никакого демонизма, как бы ни нагнетали страсти зловещие события и звуки.
И все-таки, все-таки… Как и после чтения повести, после просмотра спектакля остается вопрос: а это только бред больного воображения Германна или он действительно соприкоснулся с чем-то злым и враждебным? Если совсем просто вывести мораль: злое и враждебное человеческой природе – это ненасытная жажда наживы. Жизнь – не игра в карты. Но Пушкин хотел сказать что-то большее. И только гений мог себе позволить эту мудрую иронию к игре самой жизни. Иронию, которую, мне кажется, смогли показать актеры своей игрой.
