Через войну – к мечте
25 лет назад советские солдаты покинули территорию Афганистана. Это была последняя война СССР, в которой погибло около 15 тысяч человек. Здесь не было громкой победы, впрочем, как и не было чувства гордости за свершенное правое дело. Историки и политики называют эту военную кампанию самой бессмысленной. Споры не прекращаются. Правильно ли поступал Кремль, требуя выполнения интернационального долга?
Садык Досмухамбетович Тулегенов один из тех счастливчиков, кому удалось выжить в кровопролитной бойне.
В Афганистан попал в июне 80-го года, почти в самом начале военных действий. Но до сих пор с волнением вспоминает события, участником которых он стал.
Рассказывает с неохотой. Уступает лишь потому, что знает – говорить нужно. Нельзя предать забвению ребят, оставшихся там навсегда.
Мужчина опускает глаза, прячет навернувшиеся слезы и с трудом сдерживается.
– Им было по 18 лет, и все они хотели жить, – говорит он. – Там не было передовой, правого и левого фланга и тыла, как обычно бывает на войне. Кругом горы, от которых ежеминутно исходила опасность.
На лацкане парадного пиджака – ветеранская планка. Его он надевает в особых случаях – 15 февраля, в День вывода советских войск из Афганистана и на День Победы. Это настоящие, не придуманные праздники, считает интернационалист.
Он был водителем БМП. Последние годы возглавлял колонны, так как водил машину командира батальона, а она всегда шла впереди. Между собой ее называли «смертницей».
Технику и провизию для советской армии подвозили через перевал, который боевики держали под прицелом.
«Впереди колонны – разведка, – объясняет он. – Ее моджахеды не трогали, пропускали технику в ущелье и начинали обстрел. Удар наносили по первой и последней машине. Тех, кто выживал и выскакивал из горящих кабин, расстреливали».
Колонны, доставлявшие оружие и провизию, усиленно охранялись, дозоры тщательно проверяли маршрут, сверху прикрывали вертолеты, артиллерия обрабатывала сопки. Но это были афганские горы и они им помогали. Оседлав вершины, душманы держали передвижения советских войск под контролем.
Садыка Досмухамбетовича в поселке Желаево знают если не все, то многие. Долгие годы он возглавляет работу Центра внешкольного развития. И взрослые, и дети характеризуют его одинаково: добрый, скромный, порядочный.
Всю свою жизнь посвятил педагогике. Работал в сельской и городских школах, преподавал историю. Внимательно слушая рассказы об исторических событиях и героизме, мало кто из его учеников догадывался, что учитель о войне знает не только из книг и учебников.
В армию призвали в 79-м году. Вместе с ним из поселка Аккуль Казталовского района ушли еще трое парней. Служба сельских ребят не пугала. На проводах громко пели под гитару: «Отслужу, как надо, и вернусь». А в дороге делились сокровенным. Тогда Садык впервые сказал, что хочет быть учителем.
Полгода учебки, проходившие в Челябинской области, пролетели незаметно. Здесь он получил военную специальность – водитель-механик. Затем их часть, в которой также служили и земляки, отправили в узбекистанский город Термез, там, как потом выяснилось, формировался новый полк.
«Нас встретили пустые казармы, – рассказывает Садык. – Суету и оживленность создавали мы сами и вновь прибывающие эшелоны. Тогда никто из нас не задумывался, куда делось бывшее военное подразделение, а главное, почему в части нет руководства. Потом поняли: все они уже были «там».
Они были уверены – служить будут в солнечном Узбекистане. Ни о каких трагических событиях в Афганистане никто еще не знал. В Союзе проходила Олимпиада. Народ радовался и гордился главным спортивным событием. А на афганской земле погибали советские парни.
«Мы четверо попали в Афганистан, – продолжает он. – Но домой вернулись только трое. Один погиб в первые дни, а вот другой домой вернулся, но вскоре скончался от ранений».
Перелет в Кабул проходил глубокой ночью. В окно иллюминатора Садык видел мелькающие огни.
– Красиво, как на Новый год, – думал парень.
Но это был не праздничный фейерверк. Над землей летала смерть, трассирующие пули искали свои новые жертвы. Ежедневно на родину отправлялись гробы с телами погибших.
«БМП между собой называли консервной банкой, набитой людьми, – продолжает Садык. – Остаться в живых в ней при взрыве мины или выстрела гранатометом не представлялось возможным. Об этом меня предупредили сразу. Моя задача – доставлять до места назначения пехотинцев. Ребята перехватывали бандитские формирования, зачищали аулы, в которых засели моджахеды.
До сих пор помню случай. Решил сбегать за водой, она с вершин через подземный канал стекала к подножию гор. Вот там лицом к лицу впервые столкнулся с таким же как я афганским парнишкой, в руках которого был автомат. Сейчас смешно вспоминать, но тогда от неожиданности и страха мы как два зайца разбежались в разные стороны.
Не стоит говорить о безудержном героизме каждого из нас, все мы хотели жить. Водителя на главную машину назначали приказом. В ноябре 81-го года за руль сел я.
Афганцы – отличные воины: отчаянные, безудержные. Бой моджахеды вели грамотно – 10-15 минут. Нападали группой, за это время успевали разбить колонну и уйти. В один из дней у нас погибло сразу 60 ребят.
Были у них и свои легендарные вожаки. Полевой командир Ахмад шах (прозвище Масуд) был знаменем афганцев. Мы слышали о нем, знали: в Панджшерском ущелье он засел основательно. Их были тысячи. Они контролировали важнейшие районы Афганистана.
Были среди полевых командиров бывшие студенты советских вузов. Они учились в СССР, а потом вернулись на родину и взялись за оружие.
Осуждать их сейчас не берусь, наверное, у них своя правда».
…Колонна осторожно пробиралась за саперами. Пока не наткнулась на полыхающую машину и погибших – это были они. Садыку по заминированной дороге пришлось ехать первым. Он двигался на мины, зная, что в какой-то момент ему не повезет.
Очнулся в госпитале. Раненного, его уже переправили в Узбекистан. Сколько погибло ребят тогда, почему остался жив именно он? Воин-интернационалист до сих пор задает себе эти вопросы.
Домой они возвращались другими людьми. Стереть грань, делящую жизнь на «до» и «после», получилось не у всех, кто там был.
«Уже не было во мне той мальчишеской беззаботности. Хотелось жить правильно, без ошибок, словно этим самым я отдавал дань памяти своим погибшим друзьям», – говорит ветеран.
Он устроился в селе на работу, затем, как и мечтал, поступил в педагогический институт на факультет истории, воплощая в жизнь мечту, о которой когда-то рассказал друзьям.
Надежда Жолдошева
Фото Ярослава Кулика и из семейного архива
