Без эпатажа
«А теперь вашему вниманию представляется работа молодого дизайнера Михаила Локтионова – казачьи костюмы», – произнес ведущий на одном из мероприятий в народном музее «Старый Уральскъ», и перед зрителями появились две модели: женщина в нарядном сарафане и мужчина в татарке и папахе.
Не скрою, присутствующих это приятно удивило, нечасто можно увидеть старинные костюмы, да еще и сшитые молодым человеком, в то время когда наши современники, напротив, вносят какие-то модные тенденции в изготовление одежды.
Как выяснилось, это дипломная работа выпускника кафедры изобразительного искусства и дизайна Западно-Казахстанского института искусств имени Даулеткерея, за которую он получил высший балл.
Почему же он выбрал тему казачества, а не что-нибудь из разряда стильного и эпатажного, спросила я у него, ожидая реакции, свойственной некоторым представителям творческой среды, придающим своему новоиспеченному детищу большое значение и сопровождающим его возгласом: «О, это нечто!».
Однако мой собеседник оказался человеком, не бросающимся словами «бренд», «тренд», «fashion» и другими. Он просто сказал: «Сегодня происходит стилизация подлинных образцов одежды, утерявших исторический крой и бывших когда-то носителями культуры, обычаев и традиций того или иного народа. Меня же интересует настоящее, исконное, к тому же привлек свадебный обряд, атрибутами которого и являются представленные образцы».
Прабабушка Михаила – уральская казачка, есть и среди родственников выходцы из них, поэтому он и обратился к костюму XIX века. Который, кстати, имел свой особый крой. Речь идет о женском сарафане, он открывает ноутбук, показывая мне схему раскроя ткани: «Именно так, а не иначе. Сегодня же используются современные технологии. Отдельно выкраивается рубашка под сарафан».
Уверена, читатель спросит, зачем я об этом пишу. Затем, чтобы мы могли различать настоящий образец от имитации. Портной, а первая его профессия по окончании училища – портной-универсал, показал мне фото женских народных костюмов, стилизованных, где детали рубашки буквально вшиты в сарафан, образуя собой «монолитную единицу» одежды.
Столь «хитрый» пошив издалека будет не заметен, а вблизи, непременно, вызовет досаду и разочарование. К слову, мне приходилось видеть артистов в подобно сшитых нарядах. Естественно, с одной стороны, они экономичны, но с точки зрения эстетики, требований к костюму – нелепы. Это все равно что сострочить фартук с платьем или мужскую сорочку с фраком.
Выпускник университета не скрывает, что много времени ушло на поиски кроя костюмов, возраст которых вековой. В прошлом использовалось домотканое полотно, ему же пришлось подыскивать приближенную к нему ткань.
Шить Михаил начал еще в училище. В вузе занимался в кружке «Театр мод», где изготавливали и модели из газет, журналов, пакетов. Показал снимки. Великолепные диско-платья из ярких, блестящих пакетов, словно сшитые из атласа, так и просятся на глянцевую обложку журнала! Работал в ателье, доме моды «Мария-ханым».
Портной-закройщик и дизайнер говорит, приходилось шить костюмы для атырауского оркестра народных инструментов, платья для выпускного бала и многое другое – по заказам. Работает так увлеченно, что не замечает времени. Индивидуальный подход и собственный вкус отличают его от людей, рутинно выполняющих работу.
Со знанием дела рассказывает о том, как в прошлом шилась народная одежда: с учетом ее функциональности, рациональности кроя, эстетичности и этнической принадлежности, а также об особенностях предметов туалета. К примеру, женская рубаха могла доходить до подола сарафана, косоворотка являлась основой любого мужского костюма вне зависимости от национальности, отделка и аксессуары свидетельствовали о материальном положении: бедняк или богатый. Даже форма кокошника отражала семейное положение: девушка или замужняя женщина. В определении статуса помогала и символика вышивок, украшений, которые, кстати, играли роль и оберегов. «До сих пор, – замечает он, – идет спор, носила ли казачка кокошник. Носила. А ее сарафан отражает модель русского сарафана».
Что меня еще в нем заинтересовало? Идея, которую он вынашивает. «Я хочу воссоздать обмундирование казаков – лейб-Уральской сотни, – говорит Михаил, показывая старый снимок с дюжиной казаков в разной форме 1793-1891 годов. – Проблема в том, что не могу найти точного описания кроя и всего, что связано с военной одеждой тех лет».
На этом наш короткий разговор закончился, он заторопился – «швейные» дела ждут. А мне подумалось, пока есть такие молодые люди, история будет сохранена. Пусть даже в костюме.
