Ангелы милосердия

30 мая 2019
0
1483

Когда сегодня либерально настроенные граждане начинают уверять, что на фронт гнали чуть ли не под дулами автоматов, я вспоминаю своего соседа, Героя Советского Союза Дмитрия Лаврентьевича Стрельца, который рассказывал, что буквально ночевал у военкомата, чтобы его взяли на фронт. Или ныне здравствующего Хамзу Абдрахмановича Сафина, который говорит, как они, мальчишки, ругали наших за отступление в первые месяцы войны и рвались на фронт, мол, вот мы-то этим фрицам покажем.
И не только мальчишки рвались на фронт. Более трехсот девушек из Уральска ушли на фронт – радистками, снайперами, но больше всего санинструкторами, медсестрами, ну а если уже успели получить медицинское образование – врачами.

«Всех вывезти, спасти, вернуть к жизни…»

Нина Павловна Кокарева заканчивала Саратовский мединститут, когда в 1939 году началась война с Финляндией, и их – отличников учебы отправили в Ленинградский военный округ. Ей поручили сопровождать санитарный эшелон с ранеными и обмороженными в Куйбышев. Оттуда до родного Уральска недалеко, но домой ее не отпустили – прикомандировали к пехотному училищу и отправили в Харьков на специализацию по лечению ран. Был конец 1940-го года. Значит, все-таки, ждали войны?

Там она ее и застала. Пехотное училище перепрофилировали в воздушно-десантное, и стала Нина Кокарева учить десантников, как самим оказывать себе первую помощь. С 1943 года она служила в авиаполку начальником лазарета. Вспоминала, что в дни больших боев забывала, что она – начальник лазарета. Бегала от одного раненого к другому. «В мыслях – всех вывезти, спасти, вернуть к жизни». И горькое чувство: «Почему не спасли, почему умер. Раны глубокие…»

А потом их авиаполк передислоцировали в Оршу, на аэродром Барановичи – оттуда ближе всего летчикам долетать до Берлина. Медалью «За участие в героическом штурме Берлина» Нина Павловна особенно гордилась, хотя была награждена орденом Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги», «За доблесть и отвагу в Великой Отечественной войне» и многими другими.

После войны она окончила военно-медицинскую академию, служила старшим хирургом военно-морского госпиталя и только в 1962 году в звании подполковника вернулась в Уральск.

Нина Павловна еще долгое время работала на кафедре гражданской обороны нашего педагогического института (В советские годы в каждом вузе были военные кафедры, у меня до сих пор хранится военный билет, в котором указано, что я являюсь медицинской сестрой гражданской обороны). Вот такой человек преподавал нам хирургию, в которой многие, конечно, ничего не понимали, да и не хотели понимать, но, надо сказать, и отношение к нам было снисходительное – что взять с филологов, да и войны больше не будет. Но накладывать бинты нас все-таки научили.

«Оплакивать меня некому…»

Анастасия Голованова родилась в Саратовской области в 1921-й год. Следующие два были самыми голодными в Поволжье. Родители умерли от голода, осталось их шестеро сирот, Настя – младшая, ей три года. Выросла в детдоме, поступила в Пугачев в медучилище, после окончания на работу направили в Озинки. В тогдашнем медпункте она была одна – единственная надежда жителей на медицинскую помощь. И она старалась, местные жители ласково называли ее «нашей маленькой докторицей». А она вскоре поняла, что знаний не хватает, стала читать медицинскую литературу, чтобы помочь всем своим пациентам.

Когда началась война, сразу обратилась в военкомат, но ей отказали. В апреле 1942-го пошла снова. Сказала военкому: «Два моих брата уже на фронте, мы сироты, оплакивать нас некому».

Ее взяли, направили в Саратов, где формировались артиллерийские части. И уже здесь она получила свое боевое крещение. Налетели фашистские самолеты, начали бомбить, санитарки разбежались по своим батареям, и тут впервые пришлось спасать раненых.

В Брянске немецкие самолеты налетали черной тучей, а наша артиллерия била так, что стволы раскалялись докрасна.

После войны Анастасия Васильевна жила в Уральске, работала в облздрав-отделе, потом в облсобесе.

«Я разучилась ходить – все бегом, бегом»

Многие из тех, кому пришлось в годы войны накладывать бинты и выносить с поля боя раненых, мечтали совсем о другом. Маша Фокина мечтала учить детей читать и писать. В 1941-м году окончила педучилище, как праздника ждала первого сентября – как она встретится со своими первоклашками, как поведет их в класс, как начнет урок. Но какой праздник, если к осени у многих детей уже погибли на фронте отцы и старшие братья? Двадцатилетняя учительница Мария Анисимовна днем учила детей в школе № 7, а вечером шла на курсы медсестер, которые открыли в Уральске сразу после начала войны.

В мае 1943 года вольнонаемная Мария Фокина в составе эвакогоспиталя отправлена на фронт, в город Сталино, нынешний Донецк. Помимо ухода за ранеными, помощи в операциях, перевязок, уколов, раздачи лекарств, бессонных дежурств, юным девушкам приходилось разгружать автомашины с ранеными, таскать беспомощных людей на перевязки, на рентген, мыть, скоблить полы в палатах, топить печи, стирать и сушить бинты, простыни, солдатское белье…

«Так хотелось скорее, скорее помочь раненым, что я разучилась ходить, все бегом, бегом, – вспоминала Мария Анисимовна. – Но иногда бинтуешь раненого и чувствуешь, что бинт выпадает из рук, заснула на ходу…»

А весной 1944 года Мария получила из дома письмо, в котором мать сообщала, что очень больна и, наверное, скоро умрет. Командование дало ей отпуск. Мать встречала ее у калитки, но дойти обратно у нее не хватило сил: Мария на руках внесла ее в дом и принялась выхаживать. До конца жизни она оставалась сестрой милосердия – помогала всем, кто в этом нуждался.

Лишь бы вытащить

Антонина Ефимовна Комарова служила в Сталинградском госпитале санинструктором. В Сталинградской битве вытаскивала раненых с поля боя. Вспоминая те страшные дни, рассказывала: «Раненые бойцы, обмороженные, которых мы вытаскивали из-под снега, были в тяжелом состоянии. А мы были молодыми и очень хотели, чтобы они – тоже молодые, красивые богатыри – остались живы. Они просили: «Пить, пить», а мы просили врачей – «Сделайте что-нибудь, дайте им кровь, спасите, жизнь их угасает». Отдавали свою, но иногда и кровь не помогала. И мы плакали, закрывая им глаза».

Про Жукова чего только не говорят некоторые наши либералы, мол, солдат не жалел, врага трупами забрасывал. Следуя этой логике, можно сказать, что он и медсестер не жалел. Ведь это Жуков издал приказ: «Раненых на поле боя не оставлять!» И они не оставляли. Во всяком случае делали все, что было в их силах и свыше этих своих девичьих сил.

«Трудная работа – таскать раненых, ведь многие были весом вдвое тяжелее меня. А потому и наследников нет, – с горечью говорила Антонина Комарова после войны. – А тогда – лишь бы вытащить, спасти».

Как выносили раненых с поля боя? На плащ-палатках, собственных плечах, ползком, под бомбежкой, пулеметным и артиллерийским огнем. И первую помощь истекающим кровью бойцам оказывали чаще всего под обстрелом. Для миллионов солдат эти молодые девушки стали поистине ангелами милосердия. Они шли на фронт по велению души и в пекле войны показывали чудеса самоотверженности. Многие медики были еще совсем юными и часто приписывали себе год или два, чтобы быть постарше.

После Сталинграда Антонина Комарова участвовала в освобождении Одесской области и здесь получила первое ранение. В медсанбате лечилась четыре месяца, отказываясь от эвакуации в госпиталь, чтобы не отстать от своей части. «Мы, солдаты, считали, что уйти из своей части – подобно смерти. Поэтому и раненые выполняли обязанности, какие были под силу», – вспоминала она.

В ноябре 1944 года освобождали Белоруссию, а когда вышли к Польше, санинструктор Комарова получила второе ранение. Вспоминала об этом так.

«Шли ожесточенные бои. Раненых было много. Положив раненого на плащ-палатку, я потащила его в санбат. Рядом разорвался снаряд, и нас накрыло обоих. Мой командир, лейтенант Пакартин, находился неподалеку. Увидев, кинулся к нам. Но боец был уже мертв, я контужена и ранена в голову, мелкие осколки по всему телу. Отряхнув с меня землю, он крикнул: «Ползи в этом направлении в санбат. Очнулась я в расположении другой дивизии, 27-й. Меня подобрали и доставили на собаках в мою родную дивизию».

Из справки Фроловского райвоенкомата: «Тяжелое ранение в области головы с множеством осколков. Находилась на излечении в медсанбате при 321 дивизии 3,5 месяца. Выписалась из санчасти с еще не полностью залеченными ранами. Пошла опять на поле боя спасать раненых».

Сестрам милосердия удавалось выхаживать самых, казалось, безнадежных. В казанском госпитале хирург Александр Вишневский сделал танкисту Василию Сергееву сложнейшую операцию, спас ему жизнь и сохранил от ампутации обе ноги. «Необходимо обеспечить ногам больного температуру 37 градусов», – сказал после операции Вишневский медсестре Раисе Степановой. Медсестры придумали, как это сделать: по очереди, закутавшись в тулуп, прижимали к себе, как младенца, ноги танкиста. И так – по многу часов… Когда Вишневский впервые это увидел, заплакал, не стесняясь своих слез, и поцеловал очередную сиделку Василия Сергеева. Пришел день, когда танкист выздоровел и вернулся в строй.

«Просто делала свое дело»

В областном тубдиспансере, поликлинике железнодорожной больницы долгое время работала медсестра Мария Ефимовна Будько (Дмитриева). И мало кто из пациентов знал, что Мария Ефимовна медсестра не простая – фронтовая.

Родилась она в Уральске, а война застала ее, восьмиклассницу, в Баку. И сразу она пошла на шестимесячные курсы медсестер.

«На курсах медсестер учились тогда совсем молоденькие, 16-18-летние девушки, почти подростки, – вспоминала она. – Начало войны все мы восприняли, как удар бича, обрушившийся на нашу родину, и я, как и другие молодые люди того времени, решала, чем смогу помочь нашей Отчизне в разгроме врага».

С эвакогоспиталем Мария (тогда Дмитриева) была направлена в Бакинский эвакогоспиталь. В сентябре 1943 года эвакогоспиталь направлен в Полтавскую область в состав 2 Украинского фронта.

«В хирургический полевой передвижной спецгоспиталь № 5202, где я служила, поступали исключительно тяжелораненые воины: в голову, челюсть, позвоночник и, естественно, наш госпиталь все время находился в зоне боевых действий. Увидев впервые в жизни раненых воинов, я и все мои медсестры не могли сдержать слез от их страданий, но плакать при раненых нельзя было, и приходилось сквозь слезы улыбаться и делать свое дело, нужное для восстановления их здоровья».

На фронте считалось большой удачей встретиться случайно с родственником, другом, земляком. И только в госпиталях медсестры, вглядываясь в лица раненых, боялись увидеть родные черты. Однажды, в 1945 году, в Венгрии, Мария увидела среди тяжелораненых солдат сына родного старшего брата, своего племянника Бориса Дмитриева, который был немногим старше ее самой. А ведь незадолго до этого, в Вене, она встретила его отца – живого и невредимого, и они успели помечтать о том, как встретят день Победы.

Мария Ефимовна получила 18 благодарностей от Главнокомандующего, была награждена орденом Отечественной войны 2 степени, медалью «За Победу над Германией». А в своих воспоминаниях написала: «Во время моей фронтовой службы никаких героических подвигов я не совершила. Просто делала порученное мне дело в соответствии со своими знаниями, силами и воинским долгом».

Они были настоящими ангелами милосердия.

Сегодняшним бы некоторым медикам – равнодушным, сытым, высокомерным, алчным – поучиться у этих людей. Ведь никакое, самое высокотехнологичное оборудование не заменит главного в этой профессии – человечности.

(Продолжение следует)

Наталья Смирнова
(В материале приводятся воспоминания членов клуба «Фронтовичка» при музее
М. Маметовой)

ВСЕ РАЗДЕЛЫ
Top