«Алгэмба»: почему не состоялся «проект века»
Бытует мнение, что Западный Казахстан с его богатейшими запасами углеводородов чуть ли не сразу выдвинулся в число ведущих добывающих регионов планеты. Мол, пришли геологи, нашли нефть, газ, подключились промышленники и давай их качать, зарабатывая бешеные «бабки». На самом деле всё происходило куда сложнее. Более 200 лет наш край только числился нефтегазоносным, но никак не развивался. Почему? И какую роль сыграли в этом… верблюды?
Нетронутые богатства
О нефтяных и газовых кладовых Западного Казахстана знали давно. Впервые о них упоминает в своих записках легендарная личность – Александр Бекович-Черкасский – начальник военной экспедиции, направленной по указанию Петра I из Астрахани, через устье Яика (Урала) в Прикаспий и Среднюю Азию в 1714-1719 гг. Упоминал об углеводородных запасах в 1860 г. и географ Н. Северцов.
Геологический комитет направил в Западный Казахстан известного горного инженера В. Кирпичникова. Он обследовал месторождения Иманкара, Карачунгул, Доссор и убедился в большом скоплении здесь нефти.
Тем не менее, первую нефть в Западном Казахстане добыли лишь в 1899 году при РУЧНОМ БУРЕНИИ на разведочной площадке Карачунгул, близ Каратона. Одна из скважин дала с 40-метровой глубины газонефтяной фонтан с суточным дебетом в 20 тонн.
И вот первая настоящая сенсация: в 1911 году из скважины № 3 на Доссорском месторождении с глубины 225 м ударил мощнейший фонтан нефти и газа, давший за почти 30 часов 16 700 т нефти. Это событие принято считать началом промышленного освоения Урало-Эмбенского нефтеносного района. Потом, в 1915-м нашли нефть около Маката. Но вместо освоения природных кладовых начинает происходить нечто странное. Вот что читаем у известного уральского учёного Георгия Москалёва:
«В силу хищнического характера частного капитала эксплуатировались нефтяные месторождения без всякого плана, даже не имея представления о залегании продуктивных горизонтов. Вкладываемые средства часто распылялись и потому не приносили желаемых результатов. В то же время, благодаря значительной насыщенности нефтью, малой глубине залегания, при малых затратах средств, иностранные капиталисты, используя местную дешёвую рабочую силу, наживали на нефтепромыслах Эмбы огромные прибыли» («Вопросы географии Северного Прикаспия», выпуск 1, Ленинград, 1971 год, стр. 92)
Один любитель географии говорил мне по поводу подобных высказываний: мол, пресловутый «классовый подход», «угар марксизма-ленинизма» часто мешал советским учёным трезво смотреть на вещи. В крае развернулись настоящие хозяева – купцы, промышленники и вообще деловые люди – что в этом плохого?! А освоения месторождений без плана в принципе быть не могло, так что это поклёп на бизнесменов той эпохи…
Сомневаюсь, что Георгий Ефремович Москалёв погрешил против истины. Ведь он использовал солидные источники. Например, академическое издание И. Губкина «Вторая нефтеносная база и Урало-Эмбенская нефтеносная область» – в сб. «Большая Эмба, т. 1, АН СССР, 1937 г., основанное в свою очередь на документах той эпохи.
Ударили фейком
И картина получается просто ЧУДОВИЩНАЯ. Вместо развития разразились углеводородные войны. Владельцы старых нефтедобывающих районов – Бакинского, Майкопского и Грозненского – решили уничтожить опасных конкурентов из Урало-Эмбенского района. Они организовали хорошо подготовленную кампанию в печати, публикуя лженаучные «исследования», вроде нынешних фейков, будто эмбенская нефть низкого качества, потому не может иметь промышленного значения (!?)
С другой стороны, иностранные компании-добытчики Урало-Эмбенского района действовали неэффективным УДАРНЫМ способом бурения, в то время как на других нефтепромыслах Российской империи использовалось более совершенное оборудование. Добытую в Урало-Эмбенском районе нефть сливали в открытые хранилища, в результате много «чёрного золота» ТЕРЯЛОСЬ НА ИСПАРЕНИЕ И ВПИТЫВАЛОСЬ В ЗЕМЛЮ. Но главное хозяева так или иначе получили: колоссальную прибыль при наличии дешёвой рабочей силы, в том числе и местного казахского населения.
Верблюжий облом
Несмотря на огромные запасы нефти, её добыча в Западном Казахстане росла черепашьими темпами: в год всего 272 тысячи тонн. А ведь нефтепромыслы Макат и Доссор по объёму добычи занимали третье место в царской России. Они давали в два раза больше «чёрного золота», чем Майкопский нефтяной район, промышленная разработка которого началась на полвека раньше Доссора.
Затем последовали Первая мировая война, Октябрьская революция, Гражданская война… И вот известный советский геолог академик И.М. Губкин пишет В.И. Ленину: «К началу 1920 года все нефтяные запасы РСФСР окончательно иссякли». Но ведь нефть-то есть! И не только в недрах. В январе того же года красные части освобождают Урало-Эмбенские промыслы. В Кремль приходит срочное сообщение: на нефтеперегонном заводе в порту Ракуша на Каспийском море близ устья Эмбы скопилось большое количество невывезенной нефти.
В. Ленин предложил срочно перебросить нефть гужевым способом, до открытия навигации по Каспийскому морю и Волге.
Губкин объясняет: «Единственный выход в степях, засыпанных снегом – использовать верблюда. Единственная посуда, в которую могла быть налита нефть, – 8-10-пудовые бочки, которые хранились от нефтеперегонных заводов в так называемых бандарках, где готовилась посуда для сухопутных перевозок. Караван в 100 верблюдов мог захватить примерно 1500-2000 пудов (или 25-30 тонн)».
Ближайшая станция – Уральск. До него от Ракуши 500 км. Караван сможет делать два оборота в месяц. План доложили Ленину, он его одобрил ввиду безвыходности положения. Со всех заводов собрали около 2 тысяч бочек, чтобы вывезти 15-20 тысяч пудов нефти. Кинулись искать верблюдов – их и след простыл. Оказывается, неприхотливых и выносливых «кораблей пустыни» при отступлении угнали белоказаки. Положение становилось просто отчаянным.
Тут-то и возник сумасшедший (война, разруха, нехватка самого необходимого) план строительства железной дороги с Эмбы на станцию Александров Гай. Так «верблюжий облом» спровоцировал течение мысли в наиболее рациональном направлении, ускорил события. Кто-то мечтал о постройке этой и других дорог в куда более благополучные времена, считая пока их сказкой. И вот сказку предстояло сделать былью.
Даёшь коммуникации!
Проект назвали «Алгэмба» (а не АлгЕмба, как безграмотно написано в Википедии. Река называется Эмба, через «э»). По данным Москалёва, строительство дороги Александров Гай – Эмба шло с невероятными трудностями. Не хватало шпал и рельсов, не было труб, нечем снабжать самих строителей. Люди часто голодали. Но потом наладилось не только питание, но и снабжение материалами. Стройка пошла.
Вскоре Красная Армия освободила Бакинский и Грозненский нефтяные районы и острота в эмбенской нефти отпала. Прекратилось и строительство дороги на Эмбу. Зато после войны с образованием в декабре 1922 года СССР и улучшением хозяйства удалось использовать прежние наработки – построить важнейшие коммуникации: 92-километровую узкоколейку Гурьев-Доссор, соединившую нефтепромыслы Эмбы с устьем реки Урал.
Сезонность работы водного транспорта и многократная перевалка грузов с узкоколейки в танкеры тормозили нефтедобычу. Поэтому в 1936 году проложили железнодорожную линию Гурьев-Кандагач протяжённостью 517 км. Она по более короткому направлению обеспечила связь Эмбенского бассейна с Уралом и Сибирью, слабо обеспеченными нефтью.
Сначала грузам приходилось делать лишний пробег через Оренбург, поэтому из Кандагача на расстояние в 236 км соорудили более прямую линию, сократившую пробег нефти на 400 км.
С вводом в эксплуатацию железной дороги Гурьев-Астрахань (333 км) тупиковая линия Кандагач-Гурьев превратилась в сквозную Урало-Кавказскую магистраль.
С тех пор хозяйство Западного Казахстана, особенно нефтегазодобыча с открытием Карачаганакского, Чинарёвского и ряда каспийских месторождений, получило мощный толчок в развитии. Не только благодаря техническим новшествам, но и развитым железнодорожным и трубопроводным коммуникациям. Основы для этого заложили наши предшественники в тяжелейшее время.
